Аллея кошмаров - стр. 23
Стэн застонал, открыл глаза. В балаган струился теплый золотистый свет утреннего солнца. Докучливой мухой у плеча оказался майор Москит. Тщательно прилизанные светлые волосы облепляли выпуклый младенческий лоб.
– Стэн, вставай! Пит умер!
– Что? – Стэн вскочил с койки, нащупал ногой туфли. – Как умер?
– А вот так. Упился до смерти. Нашел бутылку денатурата, Зена им спрыскивает конверты с вопросами, прежде чем поджечь. Ну и выпил почти все. Лежит теперь мертвяк мертвяком. Рот раззявил, что твоя Мамонтова пещера. Пойдем, посмотришь. Я его попинал для порядку, только он не двигается. Ты бы проверил, а?
Стэн молча шнуровал туфли – медленно, аккуратно, сосредоточенно. Отгонял непрошеные мысли, но они снова и снова возвращались. Его вдруг как громом поразило: «Меня повесят. Повесят. Повесят. А я ведь не нарочно. Я просто хотел напоить его допьяна. Я же не знал, что это денатурат… Меня повесят. Я не нарочно. Меня…»
Он соскочил с помоста и протиснулся сквозь толпу цирковых у сцены провидицы. Зена вышла к ним, высокая, стройная, с сухими глазами.
– Он умер. Хороший был человек. Я его предупреждала, что выпивка – зло. И вчера специально бутылку от него спрятала… – Она осеклась и торопливо скрылась за кулисами.
Стэн выбрался из балагана на улицу, к яркому утреннему свету, и побрел на край площади, к дороге, вдоль которой тянулись к горизонту столбы, увешанные петлями телефонных проводов.
Он задел ногой что-то блестящее. В золе и углях на месте давнего костра валялась перегоревшая электрическая лампочка, радужная, закопченная изнутри, темная, будто хрустальный шар на черном бархате. Стэн подобрал ее, сжал в руке, ища взглядом подходящий валун или ограду. Грудь сдавило, он не мог вздохнуть. С замызганного избирательного плаката на одном из столбов мрачно глядел кандидат с изможденным лицом. На лоб косо падала седая челка, а складки у губ говорили об алчной пронырливости, которую фотограф безуспешно пытался скрыть.
«МАККИНСЕНА В ШЕРИФЫ! ЧЕСТНЫЙ – НЕПОДКУПНЫЙ – ОТВАЖНЫЙ».
Стэн размахнулся и запустил в столб лампочку.
– Сукин сын!
Медленно, как если бы Стэн усилием воли пытался задержать бег времени, лампочка ударила в портрет и разбилась. Мелкие осколки разлетелись вокруг сверкающими брызгами.
Тягостное чувство наконец-то отпустило. Он вздохнул полной грудью. Давящий страх отступил. Стэн точно знал, что больше никогда в жизни не испытает такого отчаянного страха. Никогда и ни за что. Хуже не будет. Разум просветлел, как ясное утро, и Стэн погрузился в размышления.
Карта IV
Мир
Дева танцует, окруженная гирляндами; на нее взирают звери Апокалипсиса.
С утра мозг Стэна работал на полном ходу, измышляя ответы на все возможные вопросы. Где ты был, пока Пит ошивался у гика? В балагане, ставил раскладушку. А потом что ты делал? Репетировал новый карточный фокус. Какой? Скрытый перенос карты из руки в руку. А когда Пит вернулся, то что он сделал? Кажется, ушел в каморку под сценой. Ты за ним присматривал? Просто следил, чтобы он никуда не выходил. А где ты был, когда вернулась Зена? Я ждал ее у входа…
Толпа постепенно редела. Звезды затянула облачная дымка, за деревьями сверкнула молния. В одиннадцать часов вечера Хотли объявил, что представление закончено. Публика разошлась, а цирковые курили и переодевались. Наконец все с хмурыми лицами окружили Хотли. Майор Москит, не обращая внимания на всеобщее мрачное настроение, весело насвистывал, пока на него не шикнули.