Аллегро - стр. 16
– Ещё бы так раз пять-десять получить… – подмигивая, заметил барабанщик, в кепке. – В день… Пусть даже не просыхая.
– Ага, просохнем, если опоздаем!
– Это да, выжмут! Это факт. Хотя прискорбный!
Изрядно поплутав, водитель нашёл таки выезд из скорбного лабиринта, и тут же уехал обратно… высадив, естественно, музыкантов. Их уже ждала другая машина: микроавтобус «Газель». Грохнув обеими дверями, старший снова скомандовал водителю: «Гони, Паша, дорогой! На развод опаздываем! Гони!»
– А бутыльброд, чуваки? – смело поинтересовался водитель.
– Ты довези сначала, – парировал трубач. – Опаздываем, Паша. Будет тебе бутыльброд. Гони.
– Так бы сразу и сказали, дорогие товарищи-лабухи. От винта…
– Ага, взлетай, только не разбейся, – обтирая влажное лицо, мокрыми же ладонями, беззлобно пробурчал тубист Лёва Трушкин.
– Не надо взлетать, люди, дембеля берегите, мне завтра домой… Документы в кармане… – изобразив на лице жалостливую мину, похвастал барабанщик-дембель. – Меня мама ждёт. Я домой хочу!
– Если опоздаем, ты не на дембель, голубь, полетишь, а на губу! – озвучил перспективы Александр Кобзев, кларнетист, и добавил в соответствующей минорной тональности. – Ну полный мажор! И мы тоже…
– Я на губу не хочу! – тут же высказался басист Лёва Трушкин, мама армянка, папа русский. – Но с ним же, – он кивнул на водителя, – опять мы куда-нибудь вляпаемся. Как прошлый раз.
Все помнили ту историю. Так же, торопясь, смело вырулив из пробки на встречную полосу – время поджимало, – нанесли некоторый – мягко говоря – морально-материальный урон и себе, и некоему чужому транспортному средству иностранного производства. Лакированному и дорогому! У-у-у, что тогда было!
– Не боись, Лёва, – отозвался водитель, – мы учёные. Нам не впервой стартовать… – в подтверждение тезиса легкомысленно даже пропел известную строчку из знакомой песни. – «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – на этом прервал себя, чтобы акценты укоризненные расставить. – А кто старое помянет, Лёва… – заметил он с угрозой… Музыканты с интересом повернули головы к водителю, как это он себе представляет? По габаритам водитель как «запорожец» против Лёвы-«КАМАЗа», можно сказать шпендик. – Зуб даю! – в шутку всё перевёл водитель. – На этот раз парашюты точно не понадобятся, как и подушки безопасности. Слово офицера, во! – ёрничая, бодро продолжил Паша, и резко скрежетнув шестерёнками коробки передач, вновь сам-себе забубнил. – «Преодоле-еть пространство и просто-ор… Нам разум дал стальные руки-крылья… Ля-ля-ля-ля-я-ля… пламенный мотор…»
И машина быстренько-быстренько, где можно виляя и объезжая препятствия, покатилась-полетела. В темпе prestissimo, как у музыкантов говорят, в предельно быстром, значит. И это правильно. А по другому сейчас и нельзя, опаздывают люди, торопятся, и темп этому необходим соответствующий. Потому и престиссимо.
И вскоре… Минут, наверное, через пятьдесят – шестьдесят… Даже чуть…
Уже в другом конце города – чёрте где! – точнее и не скажешь – за бетонным забором, с рельефным российским гербом на каждой половине трёхцветных железных ворот – что для непосвящённого означает безусловное наличие войсковой части – на сером армейском плацу, в окружении радушных зелёных деревьев, лишних целых три минуты – три минуты!! – стоит полк в ожидании оркестра. Парится.