Алиса видит сны - стр. 28
Этим утром красиво всё вокруг. И даже сердце продолжает отстукивать ритм вчерашней мелодии. Я открываю дверь чулана и позволяю ему быть.
Обжигаюсь о сковородку, в которой жарю яичницу, но боль не мешает мне. Скорее напоминает, что я жива. Я чувствую, думаю, существую. Что я сама – нечто большее, чем сгусток страхов, правил и безумных трипов. Кажется, ещё один крохотный кусочек пазла возникает на столе передо мной. Я не знаю, где его место, но очень хочу найти.
Ставлю на свой реальный стол цветастую тарелку с подгоревшими яйцами. Цветы на белой тарелке синие, на скатерти – красные, огромные. Такие же на вышивных кухонных полотенцах, которыми я пользуюсь. На самом деле, уже ничего из этого не белое, как и сама кухня, когда-то бывшая именно такой. Со временем она посерела, испачкалась, пошла жёлтыми разводами. Будет странно сказать, что прежде я не замечала этого?
Ни кричащих цветов, ни бело-серого, ни разводов. Это была просто кухня, на которой я иногда ела и готовила чай на утро. Ещё реже я её убирала, но при этом продолжала не замечать. Я настолько не живу в мире вокруг, что на мгновение меня охватывает ужас. Но тревожное спокойствие этого утра сглаживает все углы.
Отмечаю цветы и скатерть, пока ем недосоленные яйца. Думаю, попробовать заказать посуду, пусть в этом доме появится что-то действительно моё.
Телефон просыпается и вибрирует. Глотаю слишком большой кусок и долго кашляю. Не сразу беру его в руку, оттягиваю тот момент, когда хрупкая магия этого странного утра может рухнуть. Дышу глубоко, и какая-то новая, неопознанная часть меня внутри танцует.
Максим: Что за твоим окном?
Страх отступает, и приятное тепло вчерашнего вечера обволакивает меня пушистым пледом. Кутаясь в него, подхожу к окну и почти не чувствую холодных дуновений из открытой форточки. Кажется, улыбаюсь…
Алиса: Золотой пожар. Он раскрасил серую улицу одинаковых многоэтажек и замёл листьями дороги.
Максим: Недолговечный, как бабочка-однодневка, но оттого ещё более прекрасный. Все вещи, которые кончаются – прекрасны, потому что конец учит нас их ценить.
Алиса: Разве конец – это не грустно?
Максим: Грустно. Но ведь за ним всегда следует новое начало. Это приятная грусть. Твой пожар за окном отцветёт, а потом его укроет снежный вихрь, который будет блестеть на солнце. За ним всё родится вновь.
Ещё одна мысль капает во внутреннюю копилку. Могу ли родиться вновь я?
Максим: И часто ты смотришь на жизнь только через окно?
Вот так просто, совсем не зная меня, он попадает в точку. Если бы я могла – я бы и окном не пользовалась. Смотреть на то, что тебе недоступно – это неприятная грусть.
Но пальцы уже спешат вместо меня вывернуть наружу ещё один кусочек правды. Они совсем перестали слушаться, будто в последние недели ими управляю не я.
Алиса: Чаще, чем стоило бы…
Максим: Ты сама как осень. Не та яркая, что сейчас за окном, а глухой ноябрь, закрывший дома на все замки, погрузивший серую улицу в туманный полумрак. В ожидании, когда снег укроет твои следы.
Молчу. Смотрю в окно, как ветер поднял упавшие листья, и солнце ярко играет в оранжево-красном танце. Так ярко, будто он будет длиться вечность, и конца этой игре не будет…
Максим: Извини, я не хотел тебя обидеть. Поздняя осень – притягательная и таинственная пора.