Алиса в Академии Голодранцев - стр. 36
Кит с деловым видом ополоснул остро и неприятно пахнущей жидкостью из бутылки руки, пока эльф раздевался.
— Ну— с, приступим! — важно произнес Кит, обернувшись к своему пациенту. — Давай, давай, задирай рубашку. Или нет, сними ее вовсе!
Эльф, жалобно постанывая, подчинился, и Кит склонился над его раной.
— Потерпи, сейчас больно будет, — произнес он и плеснул ему на бок своей таинственной жидкости. Эльф сцепил зубы и взвыл, жмурясь. Кровь смыло с его дрожащего бока, Кит склонился еще ниже, внимательно осматривая рану.
— А, ну, все понятно, — тоном знатока произнес он, рассмотрев ранение эльфа. — Дротик зазубренный был? Смотри, ты распорол кожу, когда его вынимал. И, кажется, он обломался. Наверное, старый был, или поврежденный. Вот торчит обломок. Сейчас я его вытащу, и все пройдет.
Кит снова склонился к своему узелку, а я с любопытством принялась разглядывать эльфа в отражении.
Ничего такого особого не было в его обнаженном теле. Обычное мальчишеское тело. Худощавое, гладкое, с торчащими ключицами, с четко очерченными мышцами под тонкой кожей. Эльф был изящен, красиво сложен. Светлокож, немного угловат, пожалуй. Но ничего уродливого и даже просто некрасивого в нем не было.
А на раненом боку, чуть выше порванной кожи, начерченный самой природой, был нанесен рисунок. Красивые цветы и переплетение трав.
Один цветок, самый крупный и выбивающийся своей инородностью из общей картины, был темен, сморщен и как будто бы увял.
Разглядывая это, я ощутила приступ удушливого стыда и горечь во рту, будто меня заставили выпить самое горькое лекарство в мире. Чужая тайна, которую я хотела узнать с таким глупым и эгоистичным любопытством, была не страшна и не постыдна.
Но для гордого эльфа, наверное, это было очень, очень мучительно.
«Отвергнутый, — поняла я, опуская лицо, чтоб не видеть увядшего цветка. — Вот почему ты меня дразнишь! У тебя есть все причины не любить девчонок… Эльфы же обручаются рано и на всю жизнь. А тут такое. Сначала она дала согласие, а потом отвергла. Лишила опоры и поддержки. Перечеркнула намеченный путь. Может, потому, что обеднел. Или потому что разлюбила. Наверное, соплеменники его порченным считают, шушукаются за спиной. И девушки— эльфийки на него и не смотрят. Смеются над ним, если не смог удержать ту, что себя ему пообещала. Одинокий и отвергнутый. Для кого ему теперь жить? Это даже человеку неприятно будет; а гордому эльфу, который сказал ей «навсегда», это вообще как пощечина, позор на весь мир. И такие раны на душе заживают долго, намного дольше, чем царапина на боку. А раз цветок все еще изображен на его коже, то, наверное, Эйв ее до сих пор не разлюбил. Да уж… ему точно не семнадцать!»
Кит же вел себя как профессионал.
Он ни звуком, ни жестом не выдал своего изумления, узнав маленькую стыдную тайну гордого эльфа. И вообще сделал вид, что не понял значения этого рисунка, хотя, наверное, в эту ложь не поверил бы и дурачок.
Но Кит молчал, вопросов не задавал, и вообще делал вид, что ничего особенного на эльфе нет, и эльф украдкой вздохнул с облегчением.
Наверное, умение притворяться в профессии Кита так же важно, как чуткие руки. Он извлек обломок дротика так ловко, что эльф не издал ни единого болезненного звука.
— Вот и все, — произнес Кит, сбросив этот крохотный металлический зубчик на пол. — А ты боялся. Сейчас я наложу повязку из травяного пластыря, и будет намного легче. А ты молодец, терпеливый. Из тебя выйдет толковый боевой маг!