Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950 - стр. 20
На меня это сообщение подействовало как-то странно: двое суток я хохотала как сумасшедшая… «А счастье было так возможно, так близко…»
Да, вот что бывает на свете: слишком большие башмаки – не по ноге – сломили жизнь, рушили счастье, разбили надежды…
А мне смешно…
И нет боли, нет тоски и страданий…
Последние дни – как-то особенно хорошо: такое довольство, такая полная удовлетворенность…
Иногда кажется, что чаша может переполниться, и от радости, от счастья – грудь разорвется…
Что-то будет дальше?
Боже, Боже, не оставляй меня!
Иногда, когда я оглянусь, когда вдумаюсь – насколько я оторвана от своих, от дома, от тепла и ласки, – меня охватывает какой-то безотчетный страх… Жуть берет…
А потом – впечатления громоздятся одно на другое… одна радость сменяется другой… и все забывается, и дом, и семья, и он… да, да – чувство заметно ослабело, отодвинулось куда-то. Безусловно, это на время… А что будет будущей зимой?
И когда я думаю о том, что будет, – у меня перед глазами какой-то туман, что-то расплывчатое, нелепое, несуразное…
И даже не думается как-то.
Живу вполне настоящим…
Вот теперь, например…
Приехали в Дрезден…
Милый, уютный, красивый городок. Как-то тепло, хорошо почувствовала себя здесь сразу… Точно что-то родное, близкое душе…
Вошли в комнатку – и всколыхнулось все внутри…
Какая-то волна радости, тихого теплого восторга разлилась по всему существу… Окна раскрыты… Последние, догорающие лучи солнца скользят красивыми, яркими полосами… Воздух теплый, весенний, ароматный врывается смело и дерзко, колышет нежные кисейные занавески, приподнимает скатерть на столе… Тишина, уют, покой… Зеленые, едва распускающиеся веточки тянутся в окна… Чирикают пичужки… Где-то раздался веселый детский смех… два-три тоненьких голоска перекликнулись… и опять все – тихо… опять тот же келейный покой… Только звона колокольного не хватает…
А на душе… Боже мой…
И не разобраться! И радость, и восторг; и волненье, и полная тихая удовлетворенность – все это слилось вместе, во что-то огромное, широкое, и заколыхнуло совсем… Вспомнился Берлин. Первый день в Берлине… Какая противоположность! Замерзшие, дрожащие от холода, свернувшиеся в клубки фигуры на постелях94… На душе тот же холод, тот же озноб… Тоска… Бесконечные думы о Москве, о своих. А в голове все время гвоздем сидит: зачем, зачем я поехала?! Зачем?!
И теперь, здесь, первый день…
[И все время вертится фраза. – зачеркнуто]: «Вся душа ее раскрылась навстречу солнцу…» Откуда у меня эта фраза – не знаю…
Но она очень верно определяет мое настроение: действительно, что-то внутри меня раздвинулось, что-то, запрятанное раньше в глубокие, глубокие недра, теперь поднялось и тянется вон, вон – «навстречу солнцу», свету, счастью…
И я люблю его, я его не разлюбила… нет… Но это чувство уже не мучает меня… Слишком мне хорошо… Я ничего больше не хочу… Довольно и того, что переживаю, а то действительно чаша может переполниться…
Люблю, нелюбима – и счастлива, счастлива! Да! Могу сказать это ясно и определенно…
Мне хорошо… легко… ясно…
На душе тишина, покой, радость и волнение…
«Вся душа ее раскрылась навстречу солнцу».
30/17 марта [1906 г.]
[Дрезден]
Сейчас из театра… Овации… Венки… речи… буря восторга95… Но не обалдеваешь от этого, как в Берлине… Привыкла, видно. Жалко уезжать из Дрездена. Жалко и галереи, и того, что много здесь интересного – недосмотренного, но, кажется, больше всего жаль новых знакомств. Сейчас в театре прощалась с «мальчиками» Ольги Леонардовны