Алина - стр. 8
(Она замолкает. Затем продолжает.)
– Не знаю… Может, я зря это все рассказываю… Про их семейную клоаку…
(Пауза.)
– Но без этого, наверное, не обойтись. Чтоб понять, как я там себя ощущала. Как я ненавидела все это, их всех. И себя вместе с ними. Господи… Как я себя ненавижу…
(Пауза.)
– Все дело в их матери. Ирина Сергеевна. Если бы не ее папочка, его деньги и влияние, вообще ничего не было бы. Так бы и работал мой свекор инженеришкой на заводе, а по вечерам сочинял бы песни, которые никто бы никогда не услышал. Он же музыкант еще. Недоделанный. Прямо кладезь талантов… Извините… Нельзя так, наверное… (Нервно смеется.) Да, им можно, мне нельзя. Хоть здесь оторвусь. (Нервно смеется.) Ладно. Слушайте дальше. В общем, отец этой моей, можно сказать, второй мамы, Ирины Сергеевны, был в свое время то ли послом, то ли кем-то там где-то Африке. Я не сильно в этом понимаю, но он большой партийной шишкой был. Не знаю, как ему это удалось. Но вроде бы сам добился. А он из Москвы. И женился в Москве. А через несколько лет после свадьбы они переехали в эту… Эфиопию, что ли. Неважно. Какая разница. В Африку, короче… (Смеется.) Знаете, с географией у меня всегда не складывалось. В школе у нас учитель был, вызовет к доске на карте страны показывать, а я не могу вспомнить. Стою и улыбаюсь ему. (Смеется.) Не знаю, что он там думал, но в итоге двойки не ставил. А сам симпатичный был. Девочки вообще это с детства отмечают. И таким мужественным казался. (Смеется.) «Детство, детство, ты куда бежишь…» Помните такую песню, да?
(Она замолкает. Затем продолжает.)
– Так… На чем я остановилась? Учитель географии меня сбил. (Смеется.)
– Про Африку.
– А, да, про Африку. Уехали они в Эфиопию (пусть будет Эфиопия)… Дочке, Ирочке, было три года. Она там и в школу пошла, при посольстве, конечно. И жили они в Африке долго и счастливо, как в сказке. Ирина Сергеевна часто рассказывала про свое счастливое детство. У них было все: дом, машина служебная, лакомства всякие, столовое серебро, чашки, блюдца из фарфора… Китайский, настоящий, говорила она. Этот фарфор половину ее мозга занимал. Как начнет про него рассказывать, так не остановишь… Короче, хорошо жили в этой своей Африке. Несколько раз в год приезжали в Россию. Ну, в СССР тогда еще. Месяц проводили здесь, а потом опять, как она говорила, «к обезьянкам». Это она местных так называла. Она их вообще как будто за людей не считала. Или это уже потом стала так говорить… Не знаю. Но думаю, с самого начала. Вообще – неудивительно. Но ирония в том, что, когда ей было семнадцать, она от такой «обезьянки» забеременела. Этого она, естественно, сама не говорила, мне ее домработница рассказала. Домработницы же все секреты знают. А у них домработницы были, представляете! Хотя почему были? И сейчас есть… Господи, говорю, как будто сто лет прошло уже. А это же вот, только что случилось… Я до этого домработниц только в сериалах видела. И не поверила бы, если бы мне сказали, что и у нас такое есть. В это трудно поверить, когда живешь в задрипанной пятиэтажке… Валя, такая милая женщина. А там, кроме как с ней, больше и разговаривать не с кем… Я же не из их семейки. Не из их общества. Да-а… Общество, блин. Высшее… (Смеется.) Извините. Ничего, что я так грубо?.. Зато болтаю сегодня… Не то что в прошлые разы… А с Валей мы до сих пор иногда по телефону разговариваем. Звонит мне, жалеет, рассказывает…