Алиедора - стр. 36
«С папой всё будет в порядке, – как заклинание, твердила Алиедора. – Ведь он жив, он не умер и уже, конечно же, не умрёт!»
…Всю ночь в замке Венти не гасли огни. Под дверьми сенорской опочивальни толпились и слуги, и рыцари, забыв сейчас о сословных границах. Таскали чаны с дымящимся кипятком, мэтр Диджорно, устало растирая красные от бессонницы глаза, составлял какие-то настойки; фра Шломини без устали читал все «благодетельные и споспешествующие выздоровлению болящего» молитвы.
Защитники замка на стенах только горестно качали головами да покрепче сжимали древки.
Наутро сенор Деррано с обоими сыновьями мрачно обозревал последствия ночного боя. Лагерь выгорел на три четверти, в огне погибло немало припасов, вдобавок эти проклятые меодорцы прорубились-таки к загону с живой добычей, и большинство рабов успело разбежаться. Кое-кого повезло поймать и повесить вверх ногами для вящего вразумления остальных – но этих «остальных» можно было пересчитать по пальцам.
Дигвил и Байгли держали языки за зубами – когда отец в таком настроении, ему лучше не попадаться.
– Одни убытки, – рыкнул сенор, ни к кому в отдельности не обращаясь. – Дигвил! Возьмёшь сотню конных и – на север. Байгли! Ты тоже – и на юг.
– Там уже всё метлой подмели, батюшка, – дерзнул заметить старший сын.
– Дальше идти придётся, – буркнул достойнейший сенор. – Где ещё не тронуто.
– Батюшка, но там ведь… земли иных сеноров. Если не королевский домен, – осторожно напомнил Дигвил.
– Ничего. Наш король нас тоже в обиду не даст, – многозначительно оборвал сына хозяин Деркоора. – Так что не спите, сыны мои, в седло – и в путь. Да помните, что более всего нам нужны люди. Люди, а не скотина.
Дигвил Деррано удовлетворённо покосился на жарко пылавшую деревню. Она принадлежала уже совсем другому сенору, отнюдь не Венти, и потому серфы там – разумеется, по природной своей тупости, не преминул отметить молодой дон, – не ожидали нападения и даже не подумали разбежаться.
За что и поплатились.
Позади горели дома, а по дороге брела подгоняемая увесистыми тумаками длинная вереница наскоро повязанных пленников.
Всё шло просто отлично.
До того самого момента, когда за спиной Дигвила резко и зло завыли рога, а над дорогой взметнулись многочисленные штандарты и прапорцы, предваряя которые плыло широко развернувшееся знамя с горным саблезубом Меодора.
Королевские роты наконец-то подоспели на выручку осаждённым.
Дон Дигвил всегда отличался немалой рассудительностью. Вот и сейчас храбрый дон привстал в стременах, осипшим от внезапного (но такого объяснимого) волнения голосом велев своим конникам бросить пленных и на всём скаку уходить прочь, к главным силам сенора Деррано.
Алиедора не помнила, когда её сморил сон. Она прикорнула в углу, на жёстком сундуке, дав себе слово «поспать лишь самую чуточку». Однако, открыв глаза, доньята обнаружила, что утро уже давно наступило и по застилавшим полы коврам ползут яркие солнечные пятна.
– О-ох!
«Не торопись», – вдруг прошелестело под потолком, словно голос шёл откуда-то с небес.
«Не торопись», – подхватили глубины земли, низким, но не слышимым никому, кроме доньяты, басом.
«Не торопись», – встряла и вода во рву – на два голоса.
Потом то же самое прошелестели деревья, трава и камни, вольные ветра и невидимые днём звёзды.