Алгол. Роман - стр. 16
Но никто не мог бы догадаться об этом, глядя на неё. Только очень внимательный глаз мог заметить, как она задумывается, уставившись в одну точку, а потом делает резкое движение головой, будто стряхивая с себя нахлынувшие мысли и переключая их на другой лад.
Сергей краем уха слышал, что женщины в лаборатории в чём-то сочувствовали, бывало, Вере Николаевне, но сразу же забывал об этом. Его возраст не был готов для того, чтобы надолго запоминать чужие несчастья.
Его раздражала бесполезность их теперешней работы. Он был совершенно уверен, что надо всё переменить. Но что он мог изменить? Поговорить с Верой Николаевной? А если она не согласится, что, скорее всего, следует ожидать? Да и стоит ли сейчас, когда осталось так мало времени, затевать фактически новое исследование? Ему проще было отсидеть своё время: тему закроют, он вернётся в свою группу.
И Виктор уверял его, что лучше всего в данной ситуации промолчать. Логично, конечно. Но Сергей уже загорелся своей идеей и не мог устоять перед соблазном попробовать всё своими руками. Доводы рассудка не помогали. Он влюбился в мечту и не мог от неё отказаться без борьбы.
Теперь они втроём часто вместе сидели на стенде, хотя в этом не было необходимости. Они как бы искали общества друг друга и смутно чувствовали, что им надо поговорить. Но разговор не получался. Порой спорили о посторонних вещах или обсуждали какую-нибудь второстепенную проблему, но, будто сговорившись, не затрагивали главного, что их волновало.
По странному совпадению, а может быть, в силу сложившихся отношений, всем им казалось, что они давным-давно знают друг друга и работают вместе много лет.
С каждым днём чувство необходимости что-то изменить нарастало, и всё труднее становилось Сергею отважиться, и всё труднее было Вере Николаевне решиться.
Ключ подобрал Валька. Он знал обо всём со слов Сергея. «Был соучастником», и с ещё детской наблюдательностью замечал непонятную ему борьбу. «Из-за чего они оба так переживают последнее время? Ну, она-то ещё можно понять, из-за чего: диссертация, наверное, если тему закроют, погорит. Занервничаешь!
А он-то чего? Ему-то что? Работа и работа, его дело совсем сторона. Или он за неё переживает, так тоже непонятно, по какой причине. Вроде она ему родственницей не доводится?»
Сам Валька не переживал нисколько, но ему надоедало уже изо дня в день заниматься одним и тем же, а когда день кончался, выяснялось, что ничего нового не прибавилось. Он и над собой смеялся: «А мне-то что? Постигаю научную работу: очень увлекательно, очень перспективно и доходно, особенно для младшего лаборанта с окладом в шестьдесят рублей! А впрочем, я большего и не стою!».
Но из чисто эгоистических соображений ему тоже хотелось нового, интересного. Как всякому непосредственному ребёнку, ему быстро надоедали игрушки и хотелось других. А соизмерять свои желания с необходимостью он ещё не научился.
После очередного продолжительного молчания на стенде он спросил, ни к кому не обращаясь:
– А что, долго мы ещё будем так тренироваться?
Вера Николаевна готова была уже вспылить и поставить мальчишку на место. Он иногда раздражал её своей наивностью, граничащей с нахальством. Но Сергей опередил её.
– Ты бы помолчал, Валя, послушай, как воздух на волю просится.