Альфонсы в телогрейках, или Сколько стоит забыть тебя? - стр. 8
Самое страшное, что Игорь всегда был игроком. Именно поэтому карцер стал его вторым домом. Ещё раньше он рассказывал мне о том, что карты обычно делают сами зэки, и они получаются очень красивые. Клеят их из газет хлебным клейстером, долго выравнивают и шлифуют, наносят рисунок. К разрешенным играм относятся все настольные – шахматы, шашки, домино, нарды, кости. Но конечно, все они с не меньшим успехом могут быть использованы для игры под интерес.
Очень часто я получала сообщения от Игоря о том, что он проиграл какие-то деньги, не знает, что делать. Когда мы познакомились, он не хотел признаваться, что играет, не желал волновать меня. Но потом его перестало интересовать, что я чувствую. Получив подобное сообщение, я места себе не нахожу, переживаю, что с ним случится, если не найдет деньги. Его ж могут убить, опустить или еще что…
Но всё равно это не вызывает у меня мыслей отдать деньги. Он, когда играл, не спросил у меня, а сейчас я не собираюсь решать его проблемы. Взял ответственность на себя, пусть сам и расплачивается. Хотя очень тяжело такое говорить, но иначе это никогда не закончится, легко сойдет с рук, и он будет играть бесконечно.
У нас с ним столько разговоров было по этому поводу… Игорь обещал, что перестанет играть. Он знает мое отношение к его азартной страсти и все равно садится играть. Для меня это как предательство. Я считаю, что помочь могу тем, что позволю ему самому быть взрослым и разрулить эту проблему самостоятельно. Повариться в ней, понять, как нелегко найти столько бабла. Тогда, может, он запомнит, что садиться за игру надо только с полной уверенностью, что сможешь отдать, либо вообще не садиться.
Карточный долг на зоне – святое! Необходимо либо отдать долг в указанный срок, либо вскрыть себе вены. Если Игорь не вернёт долг, о спокойной жизни может забыть!
Когда мне было совсем плохо, я высылала ему необходимые деньги. Понимала, что у него серьёзные неприятности. Карточный долг и на воле-то вещь серьезная. Не говоря уж о местах не столь отдаленных.
Как же мне было тяжело искать для него эти деньги… Как тяжело… Но ответ был один: «Я люблю». Не знаю, что можно вложить ещё в эти слова… Наверное, весь мир. Я полюбила человека, который не просто развит не по годам, он удивительный и нежный, самый замечательный на свете. Сначала я думала, это безумие, но потом его внимание, тепло и нежность окончательно убедили меня: всё можно пережить, если вместе…
Игорь рассказывал, что самая жуткая неделя в тюрьме – первая. Нужно привыкнуть к новым порядкам и новому статусу. Нельзя протягивать руку для рукопожатия, поскольку ещё не известно, кому её можно протягивать, а кому нет.
Когда первый раз пришёл в камеру, то вежливо объяснил соседям, что в тюрьме он впервые, порядков не знает. Почтительно поинтересовался, с кем нужно побеседовать, чтобы узнать правила, в соответствии с которыми надо вести себя в камере. Его тут же отправили к опытному уважаемому человеку – смотрящему, который спит на самой нижней койке, расположенной у окна.
Слова «спасибо» и «пожалуйста» говорить в тюрьме совсем необязательно. Первое можно заменить на «я очень признателен», а второе – «по возможности». Обещать можно только то, что реально выполнимо. За невыполненные обещания так или иначе придётся расплатиться.