Александриты приносят счастье. Антикварный роман, или Детективная история, разгаданная экспертом - стр. 10

– Так закрывали, или нет Тамара Вячеславовна?

– Да, закрывала, а может и забыла… У нас же сигнализация. Если бы кто влез посторонний, то сработала.

– Придется вспомнить. Пошли дальше. И вы смотрите в оба, если что не так… И к Вам Вероника просьба. Вы покопайтесь в своем фотоаппарате, сейчас сравнивать будем, если что не так, вам придется поделиться информацией. Там ведь наверняка помимо самих вещей еще и куски интерьера. Так что давайте. Сергей ты готов?

– Да, Сергей Васильевич, поехали.

Внутреннее пространство особняка на Вяземском для своего времени было идеально спланировано для работы двух скульпторов: одного большого великого и его соратницы. Там были две рабочие комнаты с верхним светом. Одна, просто огромная комната, метров около сотни с двумя кругами подиумов с поворотными механизмами и специально придуманными подставками для транспортировки по тут же проложенными рельсам к запертым на прочные засовы воротам в полстены. Это чтобы готовую скульптуру из гипса завод для отливки отправлять. Памятники у Михаила Ефимовича все исключительно из бронзы были. На одном из подиумов – в натуральную величину эскиз из гипса центральной группы блокадного памятника. Здесь больше всего было признаков музеификации. В расставленных по периметру шкафах – многочисленный рабочий материал – гипсовые и пластилиновые эскизы к разным монументам. Материал, с точки зрения исследователя ценный, но с коммерческой – совсем не перспективный. Надо сказать, что основная масса из того что Вероника описывала, как раз отсюда, из этих шкафов. Особенно те вещи, что в лучшей сохранности. Материал весь так и хранился вместе. Алевтина Михайловна все еще надеялась, что и его купят в музей, но те отобрали только то, что наиболее экспозиционно, а многие вещи просто в ужасном состоянии и даже учитывая величину таланта Михаила Ефимовича и светлую его память, безо всяких упреков в вандализме можно было уничтожить.

Ну, скажите, какой исторический и художественный толк от оплывшей и потерявшей форму эскизной группы из пластилина десятого варианта памятника партизанам. Или восьмого варианта из гипса танцующих девочек с перебитыми руками и ногами. Понятно, что для археологов дороги все черепки, но это был еще не тот культурный слой, о котором нужно жалеть. Вообще, странно, Вероника знала, что многие художники хотя бы раз в год чистят сами свои мастерские, делая отбор наиболее ценных работ, но здесь было столько откровенного мусора, что начинаешь верить, что в последние годы Михаил Ефимович мало работал и попивал, а последние заказы тянула супруга.

Было видно и без детально осмотра, что и в этом помещении ничего не тронуто. Статуэтки стояли в шкафу с привязанными бирками. Все отображало музейный порядок: на стекле около каждой полки приклеены списки с тем, что здесь стоит. Совместными усилиями они за полчаса осмотрели и пересчитали предметы. Все действительно было не тронуто.

Помимо музейных шкафов с работами, закрытыми на ключ, повсюду стояли музейными тумбы-подставки, на которые заботливые руки Тамары Вачеславны, не без помощи охранника, водрузили затонированные гипсовые головы разных героев войны и труда. Наличие музейных бирок и тумбы несколько смягчали ощущение кладбищенского некрополя, ведь оригиналы этих шедевров располагаются в основном на Серафимовском и Никольском кладбищах Питера. В годы перерывов между памятниками – это источник немалого семейного дохода. Поговаривали, что в основном создавала эти шедевры супруга академика. Она человек талантливый, и сама делала интересные проекты, но здесь автором значился Михаил Ефимович, а за его имя всегда дороже платили. Но разбираться в этом сейчас уже никто не будет, да и зачем знать родственникам, что они сильно переплатили за надгробье.