Александра. Книга вторая. Разлом - стр. 35
– Вы ошибаетесь, если думаете, что в моей способности нет минусов, – тихо сказала она. Мы с Фиби притихли. Эмма обернулась и, грустно улыбнувшись, спросила: – Хотите, я расскажу вам свой самый главный секрет?
Меня, как человека, который пять сотен лет хранил свои тайны, боялся даже имя родителей произнести вслух, такой вопрос застал врасплох. Я не имела права говорить, что хочу услышать ее секрет, она не обязана мне его рассказывать. Но в глазах Эммы я увидела что-то такое, что часто замечала в своих, в моменты, когда мне нужен был человек, которому я могла бы довериться, поделиться тем, что накипело внутри. Это было отчаяние. Наверное, потому я и кивнула.
– Я не люблю Айзека, – прошептала Эмма, горько скривив губы. – И никогда не любила.
Фиби ахнула и хотела было что-то сказать, но передумала. В моей голове крутилось множество вопросов, которые я боялась задать.
– Я вообще никого не любила, – продолжила Эмма, садясь рядом. Она не смотрела на нас, отводя глаза, будто стыдилась своего признания. – Кроме одного-единственного человека. Маму. Ее я любила больше всего на свете, она вырастила меня, сделала такой, какая я есть, отдала мне всю себя. У нее и выбора другого не было. Отец умер, когда мне был год, я даже не знаю, как он выглядел, ни одной фотографии не сохранилось с того времени. Маму убили в ту ночь, когда обратили меня. И знаете, что самое грустное? – Эмма повернулась к нам, лицо ее было напряжено, руки сжаты в кулаки. – Я не знаю, любила бы я ее после того, как стала вампиром. Мне хотелось верить, что да. Но разум подсказывает, что сердце мое не просто замерло – оно очерствело. Я слишком рациональна, чтобы кого-то любить.
Эмма замолчала, уставившись на океан. Тонкая полоска на горизонте светлела, будто солнце томилось, ожидая момента, когда сможет вынырнуть. У нас с Фиби хватало тактичности молчать и не задавать вопросов.
– Айзек все знает, не волнуйтесь, – спокойно сказала Эмма. – Когда мы с ним познакомились, он был испуганным вампиром, бежавшим от самого себя. Мы никогда друг другу не врали. Я знала, что Айзек не участвовал в бунте, а он знал, что я не испытываю к нему глубоких чувств. Он мне нравится как человек, рядом с ним я не чувствую себя одинокой. В конце концов, нам обоим комфортно так жить. Он любит меня, а я позволяю себя любить.
По правде говоря, иногда я задумывалась: что такая девушка, как Эмма, делает с таким трусом, как Айзек. И если раньше я списывала это на злое чувство любви, то теперь понимаю, что ответ еще хуже. Она боялась одиночества, как и я.
– И раз уж на то пошло, – Эмма повернулась ко мне. – Это я посоветовала Айзеку умалчивать о побеге, я помогла ему придумать историю, потому что его угнетало то, что он оказался в семье, где каждый чего-то стоит. А он трусливый новосозданный вампир без семьи, друзей и таланта, удравший с поля сражения. Мы все совершали такие ошибки, за которые нам стыдно смотреть друг другу в глаза.
От пронзительного взгляда Эммы мне стало дурно, будто ее слова были адресованы только мне, и, сглотнув тяжелый ком, я заговорила:
– Я не горжусь тем, что делала с Крисом, Эмма. И если бы я могла вернуться во времени, то никогда бы не дала ему надежду.
«Какими бы сладкими ни были воспоминания о нем», – подумала я.