Александр. Том 3 - стр. 9
Вроде бы император на них сильно и не давил. Ну подумаешь, дома приказал временно оставаться! Не навсегда же их к Российской империи привязал. А всё равно в головы многих стала заползать странная мысль, что это только начало, и что дальше всё будет только хуже. Не сразу. Нет, упаси боже! Но постепенно, по одному шажочку они будут отходить от того, чтобы считаться настоящим европейским просвещённым государством.
– Что вы обсуждаете? – к ним снова подошёл Павел Строганов. – Лиза, на тебе лица нет!
– Мы пытались понять, что двигало его величеством, когда он запретил мне возвращаться в Париж. И не только мне, к слову, – Елизавета Александровна заломила руки.
– Да что здесь понимать! – Павел посмотрел на неё с жалостью. – Макарову нужно понять, зачем это кому-то так рваться жить в Париж. А что, если это рвение не родилось на ровном месте, и кто-то хочет организовать заговор? А деньги получает прямиком от Талейрана на это далеко не благое дело? Давно ли Палена казнили за подобные шалости? – добавил Строганов с мрачной усмешкой. – И я прекрасно понимаю, почему его величество разрешил Александру Семёновичу поступать с вами настолько жестоко. Ведь это настоящая беда, устраивать вечер в Московском салоне, а не в Париже, Не так ли, дорогая моя Елизавета?
– Ах, Павел, оставьте свою мизантропию, – Елизавета всплеснула руками. – Ни в Москве, ни в Петербурге не умеют так веселиться, как в Париже. Здесь нет и никогда не было того шика, той лёгкости…
– Его императорское величество, император Российской империи Александр Павлович! Её императорское величество, императрица Российской империи Елизавета Алексеевна! – выпучив глаза, объявил дворецкий, находящийся в предобморочном состоянии.
– Ого! – прошептал Лёнька, как и все поворачиваясь к дверям. Он не видел императора после того дня в дознавательской на Лубянке, где решалась его судьба.
– Ты знал, что их величества прибудут сюда? – зашипела Елизавета Александровна на брата. – Паша, ты знал и ничего не сказал?!
– Я не знал, – Строганов слегка растерялся, переводя взгляд с дверей на сестру. – Клянусь, не знал! И Краснов мне ничего не сказал. У, морда гнусная! Он-то точно был в курсе!
Лёнька проследил за его взглядом и увидел, как адъютанты стукнули друг друга по ладоням. Ну точно знали, да ещё и поспорили на что-то. Судя по довольной морде Розина и кислой Краснова, Филипп только что выиграл спор.
– Ну что, Лиза, теперь тебе достаточно весело? – Павел весело улыбнулся, глядя на сестру, бросившуюся к дверям, чтобы встретить Александра и Елизавету.
Мадам Виже-Лебран сложила руки на груди и обратилась к слегка растерявшемуся Крюкову.
– Как вы думаете, его величество позволит мне написать его портрет? Мне говорили, что он похвалил портрет Великой княгини Анны, вышедшей из-под моей кисти, – она так разволновалась, что схватила Лёньку за предплечье.
Сам же Крюков судорожно вспоминал, кого она имела в виду под «Великой княгиней Анной». С запозданием припомнив, что речь идёт о жене Константина, Лёнька похлопал художницу по руке, всё ещё лежащей на его предплечье, после чего слегка наклонился и почти прошептал: – Полагаю, мадам, у вас мало шансов. Насколько я помню, у его величества нет времени, чтобы позировать. Если только вы сейчас запечатлеете его в памяти и будете рисовать, не вдохновляясь оригиналом.