Александр Пушкин - стр. 8
Завершается день иллюминацией, а лицеисты играют в саду в снежки. Той осенью снег выпал уже на Покров.
Пушкин живет в комнате номер четырнадцать. Рядом, в тринадцатом нумере, Иван Пущин, с которым они сдружились еще в Петербурге, до приезда в Царское Село. В конце октября у Пушкина появляется младший брат Михаил, которому суждено прожить совсем недолго (как и родившемуся годом раньше и вскоре умершему Павлу). 21 января 1812 года в Царское Село приедет навестить сына Надежда Осиповна с Ольгой и Львом. Родственники к нему будут наезжать, а сам он надолго останется в Царском Селе.
Его дом теперь – Лицей.
Здесь он свой, но не вполне. Кличка его – Француз. Так оценены полученные в родительском доме свободное владение языком и отменное знание французской словесности.
Пушкину не суждено сделаться здесь лидером, «премьером». Вокруг него не будут роиться товарищи. В декабре 1811 года лицеисты составляют своеобразный рейтинг – список тринадцати наиболее «успешных» из них. Пушкин в перечень избранных не попадает (и тут его номер – четырнадцатый). Судьба права в том, что не балует ранним признанием: настоящие литературные гении не бывают вундеркиндами.
Успехом как стихотворец в Лицее поначалу пользуется Алексей Илличевский – Олёсенька, так его зовут товарищи. Пишет аккуратно, «как надо». Пушкин особенной ревности не испытывает. Ему, как ни странно, важнее отличиться в умении бегать, прыгать через стулья, бросать мячик. Вот если в этом его превзойдут, если кто-то одним ударом положит все кегли – Пушкин может впасть в бешенство.
Литературная самодеятельность цветет в Лицее пышным цветом – несмотря на попытки запрета, предпринятые начальством. Многие пишут стихи, изготавливают рукописные журналы (сам Пушкин за компанию с Дельвигом и Корсаковым издает «Неопытное перо»).
Иван Иванович Мартынов, директор Департамента народного просвещения, занимаясь с лицеистами русской и латинской словесностью, поощряет их к сочинительству. Профессор Кошанский как-то после лекции предлагает слушателям описать стихами розу – и Пушкин тут же выдает два четверостишия, которые всем нравятся.
Стихосложение постепенно становится его страстью, а учение не особенно захватывает. В сводной «табели» об успехах, прилежании и даровании тридцати лицеистов с 23 октября 1811 года по 19 марта 1812-го, где на первых шести местах Вольховский, Горчаков, Илличевский, Пущин, Есаков и Малиновский, у Пушкина скромное семнадцатое место. А в ноябре он опустится на двадцать третье.
Преподавателю математики Карцову на вопрос: «Чему равняется икс?» – Пушкин с улыбкой отвечает: «Нулю». Тот в конце концов машет на ученика рукой. Никто из профессоров не дает об этом лицеисте одобрительных отзывов. Отмечают «понятливость», «остроумие», «вкус», но все как один корят за недостаток прилежания и трудолюбия. Даже Куницын, лекции которого Пушкин слушает с интересом, полагает: «Он способен только к таким предметам, которые требуют малого напряжения…»
Странно, конечно. Много лет спустя Пушкин сам не раз выскажется о трудолюбии как необходимом условии творчества. Про своего героя Онегина он с легкой иронией напишет: «Хотел писать, но труд упорный / Ему был тошен. Ничего / Не вышло из пера его…» Тружеником Пушкин станет, да еще каким! Но начинается искусство все-таки, наверное, не с прилежания, а с большой страсти.