Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - стр. 88

– Ты действительно хочешь идти в Азию? – спросил Александр, выделив среди всего отцовского хвастовства лишь это заявление.

Филипп взглянул ему в глаза:

– Да. И в Коринфе объявлю это союзникам. Я попрошу всех прислать воинские контингенты и военные корабли для предприятия, которое никому из греков не удалось довести до конца.

– И думаешь, они пойдут за тобой?

– Не сомневаюсь, – ответил Филипп. – Я объясню им, что цель похода – освобождение греческих городов в Азии от господства варваров. Они не смогут остаться в стороне.

– А это – истинная цель похода?

– У нас самое мощное в мире войско, Азия безгранична, и нет пределов славе человека, который ее завоюет, сын мой, – ответил царь.

Через несколько дней в Пеллу прибыл другой гость – Апеллес, которого многие считали величайшим художником во всем современном мире. Филипп позвал его, чтобы сделать свой портрет вместе с царицей – естественно, с должными поправками и приукрашиваниями, в официальном виде, чтобы повесить в святилище в Дельфах, – но Олимпиада отказалась позировать рядом с мужем, и Апеллесу пришлось наблюдать за ней издали, делая предварительные эскизы.

Конечный результат все равно привел Филиппа в восторг, и он попросил изобразить также и Александра, но юноша отказался.

– Я бы лучше хотел, чтобы ты изобразил мою подругу, – попросил царевич. – Обнаженной.

– Обнаженной? – переспросил Апеллес.

– Да. Мне не хватает ее красоты, когда я вдали от нее. Сделай ее портрет не очень большим, чтобы я мог носить его с собой, но чтобы она была очень похожа.

– Тебе покажется, что видишь ее во плоти, мой господин, – заверил его мастер.

Таким образом, Кампаспа, о которой говорили, что это прекраснейшая женщина Греции, стала позировать обнаженной во всей своей красе перед величайшим из художников.

Александру не терпелось полюбоваться результатом столь необычайного сочетания, и каждый день он приходил посмотреть, как продвигается работа, но очень скоро заметил, что она почти не тронулась с места. Апеллес все время делал эскизы и уничтожал их, чтобы создать новые.

– Этот портрет напоминает мне ткань Пенелопы, – заметил юноша. – Что же не получается?

Апеллес не мог скрыть смущения. Он смотрел то на свою прекрасную модель, то на Александра.

– Что же не выходит? – снова спросил царевич.

– Дело в том… Дело в том, что я не могу вынести мысли о том, чтобы расстаться с такой красотой.

Александр в свою очередь посмотрел на Кампаспу и мастера и догадался, что в эти долгие свидания они занимались здесь не только живописью.

– Понятно, – сказал он.

Ему вспомнилась Лептина с вечно красными от слез глазами, и подумалось, что в будущем, если он захочет, у него не будет недостатка в непревзойденных красавицах. Он также задумался над тем, что с каждым днем Кампаспа становится все более дерзкой и ее претензии непрерывно растут. Тогда Александр подошел к Апеллесу и шепнул ему на ухо:

– У меня есть к тебе одно предложение. Ты мне оставишь портрет, а я тебе оставлю девушку. Само собой, если у нее нет возражений.

– О мой господин, – в смущении забормотал великий художник. – Как мне благодарить тебя? Я… я…

Молодой царевич похлопал его по плечу:

– Главное, чтобы вы были счастливы и портрет получился хорошо.

С этими словами он открыл дверь и вышел.

К концу лета Филипп и Александр отправились в Коринф, где их приняли за счет городской казны. Город был выбран не случайно: именно в Коринфе сто пятьдесят лет назад греки поклялись отразить персидское вторжение; и здесь же им предстояло дать новую клятву – объединить всех греков на континенте и островах для великого похода в Азию, предприятия, способного затмить воспетую Гомером Троянскую войну.