Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - стр. 126

Антипатр был военачальником из старой гвардии Филиппа, преданным трону и заслуживающим полного доверия. Александр поручил ему проследить за миссией Гекатея в Азии, под боком у Пармениона и Аттала, и с нетерпением ждал ее исхода.

Он знал, что северные варвары, трибаллы и иллирийцы, недавно покоренные отцом, могут в любой момент восстать, и понимал, что греки приняли условия Коринфского мира только вследствие разгрома при Херонее и что все его враги, и прежде всего Демосфен, еще живы и вовсю действуют. Но следовало принимать во внимание и то, что Аттал и Парменион контролируют Проливы и стоят во главе экспедиционного корпуса силой до пятнадцати тысяч воинов.

И мало того, пришло известие, что персидские агенты установили контакты с афинянами из антимакедонской партии и предложили им серьезную финансовую помощь золотом для разжигания возмущений.

Существовало множество факторов нестабильности, и если бы все эти угрозы проявились одновременно, новый монарх мог не устоять.

Первый ответ на его запросы пришел к началу осени: Антипатр просил у царя немедленной аудиенции, и Александр принял его в бывшем кабинете своего отца. Старый полководец, хотя и был солдатом с головы до кончиков ногтей, не любил демонстрировать свое положение и обычно одевался, как простой горожанин. Это говорило о его уравновешенности и уверенности в себе.

– Государь, – сказал он, войдя, – вот какое сообщение пришло из Азии: Аттал отказался сложить полномочия и вернуться в Пеллу; он оказал вооруженное сопротивление и был убит. Парменион заверяет тебя в своей преданности.

– Антипатр, я хотел бы знать, что ты действительно думаешь о Парменионе. Тебе известно, что его сын Филота здесь, во дворце. В некотором смысле его можно считать моим заложником. Не в этом ли, по-твоему, кроется причина его заверений в верности?

– Нет, – без колебаний ответил старый стратег. – Я хорошо знаю Пармениона. Он привязан к тебе и всегда тебя любил, еще когда ты был маленьким и залезал на колени к отцу во время военных советов в царской оружейной палате.

Александру вдруг вспомнился стишок, который он распевал каждый раз, увидев седые волосы Пармениона:

И он ощутил глубокую грусть, задумавшись о том, как драматически власть изменяет отношения между людьми.

Антипатр продолжил:

– Но если у тебя остаются сомнения, есть лишь один способ развеять их.

– Послать к нему Филоту.

– Именно, учитывая, что два других его сына, Никанор и Гектор, уже с ним.

– Так я и поступлю. Пошлю к нему Филоту с письмом, вызывающим его в Пеллу. Он нужен мне: боюсь, что грядет буря.

– Это решение кажется мне очень мудрым, государь. Парменион выше всего ценит преданность.

– Какие новости с севера?

– Плохие. Трибаллы восстали и сожгли несколько наших пограничных гарнизонов.

– Что мне посоветуешь?

– Я направил им предупреждение. Если не одумаются, ударь по ним изо всех сил.

– Разумеется. А что на юге?

– Ничего хорошего. Антимакедонская партия понемногу усиливается повсюду, вплоть до Фессалии. Ты очень молод, и кое-кто считает…

– Говори, не стесняясь.

– Что ты неопытный юноша и тебе не удастся удержать установленную Филиппом гегемонию.

– Они пожалеют об этом.

– И еще одно.

– Говори.

– Твой двоюродный брат Архелай…