Александр Македонский: Сын сновидения. Пески Амона. Пределы мира - стр. 102
На ночь им приходилось искать убежища, где можно развести костер, чтобы высушить промокший хлеб и немного отдохнуть на расстеленных плащах. И часто, прежде чем уснуть, они долго смотрели на полыхающий огонь и большие чистые кружащиеся снежинки или завороженно слушали волчий вой, эхом отдававшийся в безлюдных долинах.
Они были еще очень молоды и помнили о недавнем отрочестве, и в эти моменты их охватывало чувство глубокой тоски. Порой они натягивали на плечи плащи и крепко обнимались в темноте; и в этих безграничных просторах пустыни им вспоминались их детские тела и те ночи, когда они маленькими перебирались друг к другу в постель, напуганные кошмарами или воем кричавшего под пытками осужденного.
И леденящий мрак, и безнадежное будущее заставляли их искать тепла друг у друга, искать забвения в своей хрупкой и одновременно могучей наготе, в своем гордом и отчаянном уединении.
Ледяной, мертвенно-бледный рассвет возвращал их к реальности, и жестокий голод толкал на поиски пищи.
Увидев в снегу следы зверей, они останавливались поставить капкан на скудную добычу: кролика или горную куропатку, которых пожирали прямо сырыми, выпив кровь. Иной раз приходилось уходить ни с чем, голодными и окоченевшими от пронизывающего холода. И их кони тоже подвергались лишениям, питаясь лишь сухой травой, которую добывали из-под снега копытами.
В конце концов после долгих дней сурового похода, изнуренные холодом и голодом, они увидели в бледном свете зимнего неба блеск – это была замерзшая поверхность озера Лихнитис. Беглецы шагом пустились к его южному берегу, надеясь до наступления темноты добраться до деревни с тем же названием и, возможно, переночевать в тепле у огня.
– Видишь на горизонте этот дым? – спросил друга Александр. – Наверняка внизу должна быть деревня. Там коням дадут сена, а нас накормят и позволят растянуться на соломе.
– Это слишком здорово, чтобы мечтать, – ответил Гефестион. – Ты в самом деле думаешь, что возможны такие чудеса?
– О да! А возможно, нам дадут и женщин. Как-то раз я слышал от отца, что варвары на материке предлагают их путникам в знак гостеприимства.
Снова повалил снег, и кони с трудом шли, проваливаясь на каждом шагу; ледяной ветер до костей пронизывал поношенную одежду. Вдруг Гефестион натянул поводья:
– О боги! Смотри!
Александр откинул капюшон и всмотрелся в метель – путь преграждал отряд из нескольких человек; они неподвижно сидели на конях, в заснеженных капюшонах и с дротиками в руках.
– Думаешь, они поджидают нас? – спросил царевич, хватаясь за меч.
– Полагаю, да. Но мы это скоро узнаем, – ответил Гефестион, в свою очередь хватаясь за меч и пришпоривая коня.
– Боюсь, придется пробиваться, – заметил Александр.
– И я боюсь того же, – вполголоса ответил Гефестион.
– Что-то не хочется отказываться от горячей пищи, постели и разведенного огня. Да и от красивой девушки тоже. А тебе?
– Пожалуй.
– По моей команде?
– Хорошо.
Но пока они готовились броситься в атаку, тишину долины нарушил крик:
– Турма Александра приветствует своего командира!
– Птолемей!
– Я!
– Пердикка!
– Я!
– Леоннат!
– Я!
– Кратер!
– Я!
– Лисимах!
– Я!
– Селевк!
– Я!
Последнее эхо затихло над замерзшим озером, и Александр со слезами на глазах уставился на шестерых всадников, застывших под снегопадом, потом обернулся к Гефестиону и, не веря, покачал головой: