Александр Керенский. Демократ во главе России - стр. 21
Военные суды были созданы по предложению Столыпина 19 августа 1906 года, и по их приговорам, а иногда и без них в течение одного года по политическим мотивам было казнено свыше десяти тысяч человек. Видимо, тогда Керенский задумался о необходимости придания судам и судьям независимости и об отмене военных и других специальных судов. Должен существовать один суд, рассматривающий все дела – гражданские, уголовные, военные. Увы, до такой единственно правильной судебной системы и до сих пор дело не дошло. Как-то, выступая в телепередаче «Тюрьма и воля», я напомнил об этом предложении Керенского, и оно с одобрением было выслушано известными нашими юристами, присутствующими на телесъемке.
Керенский вернулся из Тукумса не удрученным. Он не считал, что потерпел поражение. Знал, на что мог рассчитывать. Его более беспокоило волнение жены. Деньги в семье постепенно таяли. Раньше значительно помогало жалованье, получаемое в Народном доме, а теперь не было никаких доходов. По неофициальной договоренности между собой адвокаты не брали гонорары от обвиняемых по политическим делам. Оплачивались лишь расходы по проезду на поезде в вагонах второго класса и десять рублей суточных. «Такого рода дела требовали особого, глубокого сострадания к обвиняемым и осознания политического значения этих процессов. Именно о такой работе я и мечтал», – писал Керенский, но у жены была своя логика, она хотела иметь второго ребенка, как и положено в нормальной семье. Александр не спорил с Ольгой, отмалчивался, но однажды она, проявив настойчивость, вызвала его на откровенный разговор.
– Ты снова отказался вести уголовный процесс. К тебе приходят достойные, уважаемые люди… Который раз… Ты отказываешь им, даже самым известным…
– Говори точнее – богатым… – нахмурился Александр.
– Да, и богатым! Что здесь плохого?! – восклицала Ольга. – К тебе скоро перестанут обращаться солидные клиенты. Я не против твоего увлечения политическими делами, но проведи одно-два уголовных. Ты выступаешь так искренне, темпераментно, разжалобишь, убедишь любых присяжных… У тебя не будет отбоя от предложений. Разве это помешает твоему главному увлечению?
– Помешает, – уверенно произнес Александр, – один большой гонорар, второй, третий… Я не каменный… Может понравиться… Уголовные дела иногда тянутся очень долго… Не выберешься из их омута… Кстати, ты неправильно квалифицируешь мою работу. Это не увлечение… Долг… Перед страной.
– Извини, Александр, – смутилась Ольга, – но… но у тебя есть еще один долг… Перед семьей…
– Вы не будете голодать… Я не позволю… Я не горький пьяница, милая, – подошел к жене Александр и обнял ее за плечи, – я люблю тебя, Олежку.
– Но твои мысли заняты не нами! Я чувствую это! – вырвалось у Ольги.
– Извини, – тихо произнес Александр и вышел из комнаты.
Жена была права, он много думал о своей работе, много времени уделял изучению судебного кодекса других стран. Ему стало жаль Ольгу. Она преданная жена, она мечтала об иной жизни, о такой, какая была у них в медовый месяц, когда он полностью принадлежал ей. Ему сейчас же захотелось сказать Ольге, что он изменится, будет с нею неразлучен и душою и телом все свободное время. Они молоды. Он любит ее, любит по-прежнему… Но что-то остановило его от этого признания. Что именно? Он всегда стремился докапываться до истины, до причины. Особенно когда это касалось его собственных действий. И тут он понял, что работа полностью поглощает его, он побледнел, разволновался, бешено заколотилось сердце. Он присел на краешек дивана. У них будет второй ребенок. Ольга скрывает от него, но он знает, что она беременна. Как поступить? Пойти и честно признаться ей, что он, увы, не тот, кем был в начале их жизни. А может, и тогда был другим человеком и у него было иное предназначение – не главы семьи, не беспредельно любящего мужа, а адвоката России. Просто он еще не знал об этом, не ведал, что не способен будет совместить любовь к ней с любовью к родине. Хотя должен был бы, что вполне нормально, естественно. Может, он внушил себе все это, выдумал, находится в плену аплодисментов после первого процесса?