Александр II, или История трех одиночеств - стр. 72
После отъезда Долгорукой в Италию на первый план вновь выходит мадемуазель Шебеко, пытавшаяся затеять очередную головокружительную интригу. Считая, как многие другие «наблюдатели», что роман с Екатериной Михайловной является лишь минутной прихотью императора, она, чтобы не потерять своего влияния в Зимнем, решает заменить уехавшую Долгорукую ее младшей сестрой Марией. К удивлению Шебеко и иже с ней, фокус не удался, отношение монарха к старшей Долгорукой оказалось абсолютно серьезным. Александр II, придя на встречу с Марией, поговорил с ней около часа о ее житье и материальном положении, подарил кошелек, наполненный червонцами, и удалился. Для него с недавних пор не существовало других женщин, кроме Екатерины Михайловны.
Чтобы вновь увидеться с ней, монарх ухватился за первую подвернувшуюся под руку возможность. В 1867 году Наполеон III пригласил Александра Николаевича посетить Парижскую Всемирную выставку. Визит русского императора во Францию не планировался, к тому же он был опасен, поскольку в Париже осело много поляков, покинувших родину после неудачи восстания 1863 года. Однако уже в июне 1867 года царь прибыл в столицу Франции, куда из Италии спешно приехала и его возлюбленная. Французская полиция, бдительно следившая за безопасностью русского высокого гостя, аккуратно фиксировала ежедневные свидания Александра и Екатерины, ставя о них в известность своего монарха. По возвращении на родину влюбленные продолжали встречаться ежедневно, едва соблюдая правила конспирации, а точнее, установленные приличия. Тогда же, по свидетельству фрейлин императрицы Марии Александровны Тютчевой и Толстой, государь поведал жене о своей любви к Долгорукой. Мария Александровна ранее никогда ни с кем не обсуждала прежних увлечений мужа, она не допускала в своем присутствии никаких разоблачений или осуждений и этой его измены. Точно так же, вероятно, не без влияния матери, вели себя дети императора, не решаясь даже между собой обсуждать поведение отца. Императорская семья всячески пыталась соблюсти внешние приличия, а может быть, затаилась перед лицом надвигающихся потрясений.
Зато «свет» гудел, как растревоженный улей. Он особенно строго осуждал наследника престола, великого князя Александра Александровича за то, что тот не решился выступить против отца, чтобы защитить интересы династии. Но, во-первых, цесаревич, как и его супруга, пытался протестовать. Однажды, сорвавшись, он выпалил, что не хочет общаться с «новым обществом», что Долгорукая «плохо воспитана» и ведет себя возмутительно. Александр II пришел в неописуемую ярость, начал кричать на сына, топать ногами и даже пригрозил выслать его из столицы. Чуть позже жена наследника великая княгиня Мария Федоровна открыто заявила императору, что не хочет иметь дела с его пассией, на что тот возмущенно ответил: «Попрошу не забываться и помнить, что ты лишь первая из моих подданных!». Бунта в собственной семье государь потерпеть не мог и был готов подавить его любыми средствами. Кроме того, речь в данном случае шла не просто о приличиях, а о свободе и защищенности личной жизни монарха, что было для нашего героя очень важным.
Иными словами, и это во-вторых, положение великого князя Александра Александровича являлось настолько деликатным, что его вмешательство в сердечные дела отца могло повлечь за собой скандал, а то и раскол в императорской фамилии, грозящий непредсказуемыми последствиями. Позицию, занятую членами первой семьи Александра II, лучше всего, пожалуй, выразила императрица, заявившая: «Я прощаю оскорбления, нанесенные мне как монархине, но я не в силах простить тех мук, которые причиняют мне как супруге». Мария Александровна мудро сместила акценты: не затрагивая династических проблем, которые касались всей страны (права ее детей на престол были для императрицы несомненны), она сделала упор на проблемах чисто семейных, бытовых, которые, по правилам хорошего тона, не подлежат обсуждению с посторонними.