Александр и Таис. История одной любви. Книга первая. Том 1 - стр. 12

Она снова вопрошающе взглянула на царя. А потом неожиданно спросила: «Как ты думаешь, детское горе и обиды – самые тяжелые?»

– Да.

– Тогда мне больше нечего бояться в жизни. – Она помолчала. – А чего ты боишься в жизни? – ее тон изменился и она лукаво глянула на Александра.

– Когда я был в Эпире, – медленно, неохотно начал он, – после ссоры с отцом, о которой ты конечно, все знаешь, за разжиганием костра я понял одну вещь… Да, именно так все и было: я подумал, что сделать с мясом, засолить или завялить, а потом без всякого перехода: «Мои возможности не знают границ, и я ничего не боюсь в жизни. Я не промечтаю свою жизнь, а положу ее на то, чтобы осуществить свои мечты.» Видимо, в этот момент я стал взрослым. Однако, ты отвлекаешься от темы; ты рассказываешь, а не я, – при этом царь несколько раз кивнул, сощурив в улыбке свои искрящиеся глаза – синие с коричневыми вкраплениями, из-за чего они напоминали Таис переливчатые опалы. Таис отметила, какая у него своеобразная мимика, и как он любит кивать.

– Значит, ты ничего не боишься? – уточнила она.

– Да что ж мне этого стесняться, что ли? Страх – первый враг жизни. Хотя есть, конечно, вещи, которые я не люблю, но это другое дело, чем бояться.

– Что ты, к примеру, в себе не любишь? – не сдавалась Таис.

– О, какой хитрый вопрос! Разве я похож на человека, который себя не любит?

– Пожалуйста, скажи!

– Не люблю размножения себя.

– Как это?

– Раздвоения, растроения… Все. Ты остановилась на Диноне, его гостях и полном довольстве жизнью, о котором ты сейчас сожалеешь. Чем ты не довольна? – спросил он.

Вот тут-то настал черед Таис удивленно покачать головой:

– Ну, раздвоением же!

Они рассмеялись такому неожиданному совпадению.

– Если мы действительно имеем в виду одно и то же, тогда, Александр, я тебе не завидую. Но расскажи мне, как ты был в Эпире.

– Э, нет. Сегодня твой черед рассказывать. А я расскажу когда-нибудь потом.

Тут с берега раздался свист Гефестиона, который жестом звал их, показывая, что мясо поспевает. Александр, в свою очередь, махнул ему, чтобы он плыл к ним. При этом, улыбаясь, пробормотал: «Иди сюда,» – и взялся за весла. Таис села спиной к Александру и изо всех сил сдерживала слезы досады.

– Таис, девочка! – Александр впервые назвал ее таким непривычным именем, которое станем впоследствии ее самым любимым, – повернись ко мне…

Подплыл Гефестион.

– Я не помешал? – Он еще в воде, отфыркивается, мокрое лицо, слипшиеся ресницы, в глазах смущение.

– Как ты можешь помешать! – Александр помог Гефестиону забраться в лодку, они сели рядом, переглянулись и почему-то расхохотались. Таис подумала, что на них смотреть – одно удовольствие: ребята хоть куда, похожие и разные одновременно. Между ними чувствовалось родство еще более тесное, чем кровное. Они были единомышленниками, а это выше родства.

– Чем занимается честная компания? – поинтересовался Александр.

– Сплетничают и гадают, о чем вы здесь беседуете.

– Победило мнение, что я выведываю у Таис афинские настроения? Совмещаю приятное общество с полезным выведыванием? – предположил Александр.

– Да, что-то в этом роде, хотя у Гарпала своя теория.

– Наверняка, очень пошлая. Ну, что ж, мой дорогой, придется тебе взяться за весла. Пойдем, Таис, в воду -жарко.

Они медленно плыли далеко позади лодки с Гефестионом. Александр спрашивал ее о чем-то, она отвечала, а параллельно как-будто плыла и наблюдала эту картину другая Таис. Ведь это и было то раздвоение, о котором они говорили.