Александр I - стр. 56

Может быть, Александр Павлович все это понял бы – и сохранил бы Державина при себе «для говорения всегда правды»[92] и поддержания отечестволюбия, если бы внимательно прочел его стихи. Но, к сожалению, Екатерина Великая не рекомендовала воспитателям великих князей слишком много внимания уделять музыке и словесности как занятиям бесполезным и размягчающим душу. Стихов государь по доброй воле (то есть когда не требовали обстоятельства) не читал; Державина не понимал и считал его вредным самолюбцем, исполненным вздорных и давно изжитых просвещенно-монархических идей; при себе не сохранил. И невстреча со славным вельможей-поэтом стала первой в трагической цепи его последующих невстреч с людьми, на которых он мог – и должен был – опереться в своем четвертьвековом правлении.

Впрочем, Александру тогда было и впрямь не до Державина. Чтобы понять – почему, вернемся чуть-чуть назад, в самое начало царствования.

Чем успешнее шла реформа придворной жизни, тем острее, тем насущнее вставал давний, куда более сложный – пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что – вопрос. Для чего, во имя чего, ради чего все это?

Если бы трон был занят Александром «по очереди» или хотя бы бескровно, со сверхзадачей царства можно было бы и повременить или удовольствоваться туманно-далекой «президентской перспективой». Но все произошло так, как произошло. Куда было пойти, что принести, чтобы немедленно предъявленная стране и достигнутая в итоге цель задним числом оправдала бы жутковатое средство? Не только естественный человеческий ужас перед содеянным, но и жажда цели иссушала молодого царя; перед ее мукой меркло все – даже сладкая мечта о блаженстве торжествующего ухода. С мечтою, кажется, он не разлучался; быть может, именно ради нее из проекта коронационной грамоты русскому народу была вычеркнута статья о принципе престолонаследия, из-за чего русский трон опять как бы завис в юридической невесомости. Но задуманный уход возможен был только на вершине успеха; всенародное восхищение еще предстояло вызвать. Чем?

ГОД 1801.

Месяц тот же. 31.

Отмена запрета от 18 апреля 1800 года на ввоз в Россию книг и нот; дозволение частных типографий.

Апрель. 2.

Указы «О восстановлении Жалованной грамоты дворянству»; «Об уничтожении Тайной экспедиции».

Апрель. 8.

Указ «Об уничтожении публичных виселиц».

Апрель. 9.

Отменено обязательное ношение пуклей; обязательное ношение косы, однако же, сохранено.

Апрель. 26.

Мальтийский крест снят с русского государственного герба. Месяцем раньше царь сложил с себя звание великого магистра Мальтийского ордена; месяцем позже велит президенту Академии наук не включать более Мальту в число городов Российской империи.

Май. 22.

Священники и диаконы освобождены от телесных наказаний за совершенные ими уголовные преступления.

Май. 28.

Запрет на публикацию объявлений о продаже крестьян без земли.

Июнь. 5.

Утверждена Конвенция о взаимной дружбе с Англией.

Указом Сенату высочайше поручено самому определить, чем он должен стать в новых обстоятельствах русской истории.

Того же дня.

Указом предусмотрено создать Комиссию о составлении законов.