Александр Цыбулевский. Поэтика доподлинности - стр. 73

» (она есть) и «исари» (стрела), такие звуковые перекаты – приведем в русской транскрипции:

Еще пример предельно простого – всего четыре строки – разберем каждую в отдельности. Этери говорит Годердзи:

1.

, – дословно: «Не заставляй меня много говорить, если ты мне брат». Дословно это непереводимо, по-грузински тут и «ради бога», «будь братом» – одновременно обращение, мольба, заклинание. «Будь братом» у Цветаевой и Заболоцкого выглядит конструктивным предложением.

2.

 – приблизительно: «Не заставляй меня скорбеть ужасно». В грузинском оригинале взволнованность, растерянность переданы необычайно просто и естественно двумя словами.

З.

«Вахме» – восклицание – причем русское «ох» и «ах» его не передает – «как мне жарко» – тут непереводима особенная направленность целеустремительная – жары – грамматически к первому лицу, заостренно подчеркнуто, что именно «мне жарко». Далее в четвертой строке вроде бы тавтология, повторение третьей:

4.

[164] – дословно: «Kaк очень жарко!»… Тут играет именно то, что в предыдущей строке упор был на том, что жарко ей, а тут жарко безлично, вообще жарко –  – что в этом? – оправдание, растерянность… извинение, недоумение – что это со мной?..

Как видим, Цветаева перевела, пусть без той предельной простоты, о которой шла речь, – шесть восклицательных знаков на четыре строки – не содержание, а главное, состояние Этери передано точно: озноб. Заболоцкий опускает это состояние; что же, это понятно, ведь пастушку не губят, а спасают, и Важа Пшавела дает достаточно веские основания для такого варианта. Но и у Заболоцкого ей плохо, она плачет. Что же с ней происходит? Так может быть плохо – кому? Скажем, русалке, которую выманивают на берег из родной ей стихии. Дурные предчувствия одолевают…

Предчувствия сбудутся: Этери плачет о стаде, и оно без нее будет растерзано. Стадо погибло, потому что не стало пастуха – это один из самых древних мотивов в мировом фольклоре. Ситуация столь древняя – когда пасти стадо миссия чуть ли не божественная. Этери и есть в некотором роде божество, такое же, как Миндия в поэме «Змееед». И та же тема: Миндия лишается божественного дара, перестает быть божеством из-за женитьбы, то же и Этери, она нарушает клятву, обет безбрачия. Этот обет ритуален – Этери в храме природы подобна весталке, жрице, нимфе, Психее наконец. Она покидает нечто обладающее приметами рая. Спасалар говорит царю прямо: «Царевич женился на жене, которая для счастья вашего сына безвозвратно оставила рай» (у Цветаевой: «Свод покинула небесный ради сына твоего»; Заболоцкий, не без основания, умалчивает это обстоятельство).

Мачеха – злое начало в жизни Этери – ей нет места в этом раю. То, что Этери подневольна у мачехи, – это механическая накладка на суть образа, несуразность, неувязка. Непонятно, откуда взялась мачеха – отец и мать Этери, можно предположить по поэме, погибли одновременно. Почему Важа Пшавела дал мачеху? Потому что мачеха была в другом, народном сказании об Этери. Тут двойственность: Этери жалуется на худое житье у мачехи, подчеркнуты тяжелые условия жизни, но в то же время это ее добровольная участь – «горькая она или сладкая» – безразлично. Она – дитя природы и родилась для этой жизни, все, помимо такой жизни, суета, и напрасны богатство и другие блага. Это вне добра и зла, ни хорошо, ни плохо. Важа Пшавела не дает оценки, это единственно возможная для нее жизнь. У нее даже человеческого знания нет: «Я ничего не знаю так же, как скала», питается она той же, что и овцы, пищей – мотив вегетарианства, как и у Миндия. И тут же следует реплика Этери, не относящаяся к делу: «И мачеха у меня злая»… Почему? Неизвестно. Впрочем, то может быть мотив страдающего божества.