Альбиносы - стр. 8

А сцену уже оккупировали пятеро заросших татуированных парней в белых майках. Они цепляли к гитарам широкие перевязи и махали руками, приветствуя жителей городка.

И вот первая гитара, задрав в небо блестящий гриф так высоко, словно ею размахнулись для удара об пол, издала органоподобный звук-рык. Она повторяла и повторяла его снова и снова, пока в единоборство с ней не вступила группа ударных инструментов. После «ударника» взметнула гриф ритм-гитара, стремительно контрапунктируя мелодию септаккордами. Догоняя ее, размер музыкального такта поймала бас-гитара, бухая верхней струной на одном и том же ладу. Последним пронзительно засвистел-завыл синтезатор, оглушая перепонки высокочастотными колебаниями.

Слушатели: парни и девчонки – мотали крашеными головами и раскачивались из стороны в сторону, повинуясь безудержному ритму любимой музыки.

– Суперски! Отвал башки! – услышал Костя крик у себя над ухом. Он оглянулся. Прижавшись к нему, дрожащая Барби уставилась на сцену закрытыми глазами. По ее размазанным щекам текли слезы.

Вдруг она схватила Костю за плечи, начала трясти его и требовать, словно бранилась, доказывая свою некую правоту:

– Ну, почему ты не рокер?! Почему?! Зачем тебе другая музыка?! Зачем?!

Удивленный Костя открыл рот, не зная, что ответить. Он смотрел на Барби округлившимися глазами.

Рок-композиция продолжала нагнетать минорное звучание, опускаясь по полутонам вниз, пока музыкальная мысль ее создателей не достигла своей кульминации и… скрипучий бас-профунда солиста группы, открывшего рот, словно зев, протяжно выдохнул через микрофон в толпу:

– Убить мента-а-а! Убить мента-а-а-а!

В толпе началась истерика. Молодежь завыла, словно безумная.

– Убить мента-а-а-а-а! Убить мента-а-а-а-а!

Рядом с Костиком, подражая солисту, рычал Шварценеггер:

– Убить мента-а-а!

– Мента-а-а-а! – выла толпа справа и слева, вокруг испуганного молоденького певчего с клироса церкви Казанской Божьей Матери. Костя чувствовал себя как в дурном сне. Ему хотелось ущипнуть кожу, чтобы проснуться. Но, увы, он видел не сон. И по спине пробегал вполне реальный холодок.

* * *

– Мазевые пацаны! Я торчу! – взахлеб восторгался после концерта Стерлинг. Он без умолку стал рассказывать о рок-музыкантах, словно был с ними знаком: – Представляете, пацаны родом из Кургана! Почти деревня! Представляете? Там начинали! Потом поднялись до Санкт-Петербурга! Представляете? Пишут альбом за альбомом! Аншлаг за границей! Представляете? Видишь, Поп, это взрыв, о котором я тебе говорил! Пацаны реально гении!

Стерлинг сотрясал воздух, взбудораженно жестикулируя, будто держал в руках гитару и размахивал ею, как вертолет лопастями, готовый взлететь от восторга. Так продолжалось довольно долго, пока ди-джей не спалил всю взлетно-посадочную энергию.

– Пойдем на пляж, в секси-парк, умоем рожи! – предложил Шрек, затихшим после музыкальной бури друзьям. – Праздник продолжается, и сюрпризы тоже, – многозначительно объявил он.

– А-а? – разом насторожились Лизабетт и Фиона.

– На че намякиваешь? – подскочила Барби.

– Терпение, дамы! – улыбнувшись, призвал толстяк. – Шрек обещает вам новую сказку!

– О-о! – загалдели заинтригованные одноклассницы. – Тогда, го-о! Вперед!

– Го-о! – подхватили остальные.

Обрадованная обещанным продолжением праздника, размалеванная компания вприпрыжку пустилась с берега вниз к реке.