Алайна. Уроки благодарности и лжи - стр. 17
Его внешность претерпела изменения в этом мире. На Земле, ухаживая за мной, он предпочитал строгие деловые костюмы. Его максимум послаблений самому себе заключался в редкой возможности надеть чёрные джинсы, и вязаный пуловер в тон.
Здесь же он выглядел, словно сошел со страниц исторического романа. Коричневый камзол оттенял его карие глаза и короткие, тёмно-каштановые волосы; в одном ухе блестела серьга. Взгляд, сосредоточенный и изучающий, был направлен на меня.
- Ты напугал меня. – С твёрдостью в голосе, которой на самом деле я совсем не ощущала, упрекнула я своего супруга.
Его глаза прищурились ещё больше. Интересно, в этом мире он может носить очки? Или здесь это совсем уж чужеродный атрибут? Без них он очень плохо видит всё, что находится дальше нескольких метров.
- Не могу понять, что не так. – Он пожал плечами. – На Земле тебе нравилось всё, что я с тобой делал.
От его слов пробежали мурашки. Почему?
- Со мной – делал, - попробовала я вывести его на разговор. – Но с остальными – нет.
- Нет. – Отрешённо ответил он.
- Тогда, - продолжила я, - предположительно, я могу понять, по какой абсолютно тупой причине ты забрал меня сюда, но я до сих пор не понимаю, на кой ляд тебе двенадцать девчонок, с которыми ты даже не спишь.
- Великие дела во многих мирах творятся исходя из жажды секса. – Усмехнулся. – Но только не в этом.
- Но почему-то ты ей всё равно поддался. – Ехидно заметила я.
- Думаешь, ты здесь поэтому? – Вопросительно поднял бровь Ольгерд.
- Честно, меня просто интересно, зачем ты собрал гарем из двенадцати красавиц, и насвистел им в уши сказочку о пророчестве. Что же касательно меня – я уже не задаюсь вопросом «Почему?». Я размышляю «Когда же я вернусь обратно?».
- Тринадцать. – Поправил Ольгерд. – Тринадцать красавиц. А касательно пророчества… Одним из критериев, по которым ты была отобрана, был твой ум и придирчивость в наблюдениях. Я в тебе не ошибся.
- Зато я… Ошиблась в тебе. – Не смотря на все усилия голос дрогнул. Я опустила голову – побоялась, что заплачу.
Он подошёл, и я мгновенно вскинула лицо. Угрозу надо встречать с поднятой головой, иначе не смогу больше уважать себя. В его оценивающем взгляде сквозило одобрение, которое мне было безразлично.
- Ты… выделилась на фоне остальных ещё на Земле. – Медленно произнёс он, наклоняясь к моему лицу. Его губы остановились в сантиметре от моих. – В конечном итоге, после… ммм… всего, что я запланировал, я смогу обойтись без них всех. Но не смогу без тебя.
Почему моё сердце ёкнуло на этих словах? Я же поклялась вечно его презирать! Но когда он наклонился ещё ниже, и почти неощутимо коснулся моих губ, я, почему-то, не отстранилась. Поцелуй получился долгим и сладким, и в какой-то момент я перестала замечать его наглых рук, оказывающихся в неподходящих местах. Но стоило ему коснуться моей груди, как сознание прострелила мысль: «За корсетом записка от жандарма!»
Я отскочила от Ольгерда, словно от испуга, хотя он там тоже присутствовал. Нельзя князю знать, что я в обход его ведома планирую повстречаться с Лейбурном.
- Это лишнее. – Несвязно произнесла я, приходя в себя. Язык заплетался. – Не делай такого больше. Я тебе запрещаю.
Эта многозначительная усмешка всегда кардинально изменяла его лицо: усталые морщинки разглаживались; скрадывались тёмные круги усталости под глазами. Властно-надмённое выражение лица сменяло довольное. Словно кошачье.