Алая ночь - стр. 9

Когда Энвер спешно собирал внучкины вещи после госпитализации Сабины, прихватил только самое необходимое. Из игрушек – большую пушистую панду со светящими глазами, и зайца. Игрушки двигались и звучали. Они служили предметом восторга не только для Ирены, но и для Киры.

Соседка сказала, чтобы Хенталов принёс специальное колечко. У Ирены режутся зубы, и она уже сжевала атласную ленточку Киры. Адвокат не имел понятия, где лежит это колечко, и было ли оно вообще. Надо завтра заехать в аптеку и купить. Или, лучше всего, дать деньги соседке – она лучше в этом понимает. И ленту пусть возьмёт новую – чтобы не оставалось вопросов.

Энвер подумал, что весь гардероб внучки перевозить не надо. Когда Сабина выпишется, придётся всё тащить обратно. И вообще, нужно когда-нибудь погулять с внучкой. Если дальше так пойдёт, ребёнок перестанет узнавать деда. Нет, довольно, нужно позвонить в Баку, матери Рудольфа. Пусть хоть на месяц, да приедет. Родственников пугает режим регистрации для гостей из ближнего зарубежья.

Ничего, решим проблему. Чего не сделаешь ради ребёнка? Другое дело, что придётся рассказывать о внезапной болезни Сабины. А в чём там дело, он и сам не знает. Бакинцы, конечно, с ума сойдут. Они ещё не оправились от горя после гибели Зиды и Рудольфа. Не хочется снова расстраивать их, но придётся. Ведь страдает младенец, внезапно оставшийся без матери.

Хенталов позвонил, и дверь тут же открылась. Кира ходила на цыпочках, приложив палец к губам. Её толстые щёки раздувались, а тугие косички болтались за спиной.

– Ирена спит. Я её уложила! – гордо сообщила девочка. – Так трудно было укладывать! Она встаёт и встаёт в коляске. Один раз чуть не перевернулась. Я её под мышки схватила…

– Здрасьте, дедушка! – весело сказала худенькая пожилая женщина в косынке на закрученных волосах. – Хоть к вечеру, да освободились!..

Уже в который раз Хенталов подумал, что бабушка и внучка совершенно не похожи – ни внешне, ни по характеру. Живчик Надежда Сергеевна выглядела младше медлительной Киры.

– Освободился наконец-то! – тяжело вздохнул Хенталов. Он готовил шёпотом. – Сейчас заберу Ирену. Вы не привезёте коляску сюда? Чтобы мне в комнату не идти…

– Конечно, привезу, если не хотите заходить.

В квартире пахло пирогами с капустой. Конечно, сейчас самое «капустное» время. Из комнаты выехала пёстрая итальянская коляска, где посапывала внучка. Персиковое личико, пухлые ручки с «перевязками», кружевной капор и соска-бутылка в руках – всё это было так дорого Энверу! Он вспомнил, что памперсы отдал соседке утром, и их должно хватить на несколько дней. У себя он тоже оставил две упаковки. Не стирать же ему ещё и пелёнки!

А вот питание Надежда Сергеевна покупала сама – на деньги Хенталова. Тот справедливо рассудил, что соседка, вырастившая сына и дочь, справится с этим делом лучше. А он – мужчина, по горло занятый, и совершенно не опытный. Должно быть, Надежда Сергеевна считала так же. Да и лишний приработок ей совсем не мешал.

– Осторожнее, а то разбудите. И расплачется на всю ночь. Вы там, у себя, свет не зажигайте. Я искупала её в шесть часов, так что капор не снимайте. Поставьте в тёплую комнату, чтобы не надуло. И на лоджию дверь закройте.

– Я уже закрыл. – Он вспомнил, что сегодня эту дверь и не открывал. Спасибо, Надежда Сергеевна, до завтра. Привет всем вашим, кого не видел.