Акула пера в СССР - стр. 4
Да и хрен бы с ней, с мебелью! Из зеркала на меня смотрел молодой мужчина – крепкий, широкоплечий, высокий, с чуть грубоватыми, рублеными чертами лица, пышной каштановой шевелюрой, неопрятной щетиной и опухшими глазами. Не красавчик, но в целом парень видный. Он и в семьдесят был мужиком что надо. И звали его Герман Викторович Белозор.
Говорят, во сне человек не может отражаться в зеркалах и читать книги дальше третьей страницы. Брехня! Мое воображение порой позволяло прочесть от корки до корки какой-нибудь буклет и увидеть у себя прыщи на носу в отражении в витрине магазина – и при этом не проснуться. Ну да, сны мне порой снились дикие и очень, очень реалистичные, но это вовсе не походило на сон!
Календарь с названием нашей газеты я увидел в зеркале, у себя за спиной, и тут же резко обернулся.
– Листья дубовые падают с ясеня, – сказал я голосом, который был на тон ниже моего. – Вот ни хрена себе, так ни хрена себе!
20 мая 1979 года – вот что там значилось в этом ублюдочном календаре крайне низкого полиграфического качества!
На меня снизошло ледяное спокойствие. Раз я допился и сбрендил, и сейчас нахожусь в Макановическом психоневрологическом диспансере под капельницами, в отключке, то время стоит провести с пользой. В конце концов, мне и во сне иногда удавалось управлять ходом событий – правда, недолго! Почему бы не вжиться в шкуру рожденного воспаленным рассудком виртуального персонажа – Германа Викторовича Белозора? Что там говорила Арина Петровна с загорелыми ножками? Планерка? Сходим и на планерку…
Я вышел из кабинета и направился в мужской туалет. Планировка редакции за пятьдесят лет не изменилась, а вот интерьеры очень даже. Особенно бесила криво наляпанная штукатурка, с такими выступающими застывшими каплями, об которые запросто можно стереть кожу в кровь. Сантехника меня уже не удивила: обычный кран с барашками, на которых были отколупаны красная и синяя пластмассовые нашлепки и виднелись крышечки болтиков. Горячей воды у нас не текло и в двадцать первом веке, так что смысл этих нашлепок и вправду терялся. А вот бачок туалета был задран чуть ли не под самый потолок, и слив управлялся куском шпагата с какой-то металлической загогулиной, привязанной на конце.
Поплескавшись в раковине под краном и напившись воды, я еще раз глянул в зеркало: треснутое, маленькое и мутное, и подивился реалистичности сна: даже капельки стекают по морде, как настоящие! Фантастика!
В дверь туалета начали ломиться, я отодвинул шпингалет и столкнулся нос к носу с невысоким черноволосым и голубоглазым мужчиной лет сорока. «Даниил Давидович Шкловский, отдел сельской жизни…» – услужливо подсказала память баском Белозора.
– Ну, енот-полоскун! – сказал Даня. – Плохо выглядишь, Гера… Про планерку не забыл?
Забудешь тут! Я молча отсалютовал ему кулаком, мол, «но пасаран», и отправился в кабинет за материалом по фанерному производству. Скорее всего, Арина Петровна имела в виду именно это, когда говорила о ПДО. Градообразующее предприятие, однако! Флагман лесопромышленного комплекса области и всё такое. А сейчас им руководит… Волков! Василий Николаевич Волков! А через лет пятнадцать он займет пост председателя горсовета…
Я с ужасом себя одернул – это что значит: сейчас? Нет никакого сейчас, есть сон, очень реалистичный… Заливают меня сейчас навязчивые люди в белых халатах всякими мельдониями, промедолами и фенибутами, или что там вкалывают от белой горячки, и проснусь я в неприятных стенах с кафельной плиткой. Я заметку про Макановический диспансер писал – знаю, о чем говорю…