Актриса на главную роль - стр. 25
– Слушай, – вспомнил Лепин, – ты ведь играла здесь на сцене, еще учась в школе.
– Во-о-от, – протянула Глаша, подняв указательный палец. – Мы же с Катькой торчали в театре часами. Когда тетя Поля была занята и некуда было деть Катю, то мы шли сюда. Это ж почти второй дом для нас. Здесь мы и уроки делали, и зависали, облазив весь театр от подвала до потолка, а Зина Осиповна за нами строго следила, проверяла домашку и постоянно подкармливала. Однажды Тихон Анатольевич ставил спектакль, в котором имелась роль девочки лет восьми-девяти. Вместо того чтобы проводить бесконечные кастинги, он пошел простым человеческим путем: Катьку даже пробовать не стал, трезво оценивая способности дочери к актерству, к тому же Катюха тогда уже была статной, крупной. И он решил посмотреть меня. Больше никого искать не пришлось. И хоть мне было десять, но я же мелкая всегда была, вполне подошла на роль и целый год отыграла в спектакле дочь главной героини, которую, между прочим, играла Туркаева.
– Я помню. Ты нам отрывки из спектакля показывала по просьбе завуча, – заулыбался Юра, признаваясь. – Я не все понял, но мне понравилось. И играла ты классно.
– То есть представляешь степень нашего с Элеонорой знакомства? Во-о-от. Я стала ходить в студию актерского мастерства при театре, иногда меня задействовали в небольших совсем ролях, в основном без слов, в статистических проходах. А потом мы с Катюхой уехали учиться в Москву: я в ГИТИС, она – в свою обожаемую Бауманку. На третьем курсе меня совершенно неожиданным, каким-то чудесным образом взял в свой фильм, в полный метр, Илья Карагозов.
– «Зыбь»? – уточнил Юрий.
– «Зыбь», – подтвердила Глаша.
– Я смотрел, – признался Лепин, неожиданно подался вперед и, наклонившись через стол, поделился: – Это же смотреть было невозможно, Глашка, как ты играла. Я вспомнил всю свою подростковую херню, через которую проходил, ведь чего только не бывало… А тут ты, вернее, Инна эта твоя. Я, наверное, сутки как не свой ходил, после того как посмотрел, все вспоминал. Честно. Охренительно ты ее сыграла. – И повторил прочувствованно: – Охренительно. Наверно, так даже нельзя играть, Глаш, слишком это… сильно, что ли, натурально.
– Спасибо, Юр, – поблагодарила Глафира. – Спасибо. Так вот… – выдохнула она, – на предпремьерном показе «Зыби» присутствовал Тихон Анатольевич с Элеонорой. Катюшка рассказывала, что после показа Туркаева устроила мужу полный разнос, начав отчитывать прямо в зрительном зале. Дело в том, что в девяностых Карагозов работал под управлением Грановского в его театре-студии и именно оттуда и благодаря Тихону Анатольевичу начал свою карьеру, став сейчас культовым, известным режиссером. Элеонора неоднократно просила мужа протежировать ее на работу к Карагозову, и не только к нему. Грановский же маститый, заслуженный во всех отношениях деятель, у него друзья и связи на самом верху.
– А он что – не помогал? Не проталкивал? – удивился Лепин.
Он покончил с последним пирожком и, сложив стопочкой тарелки, отодвинул их на край стола, по-простецки ладонью смахнул несуществующие крошки и положил перед собой блокнот с ручкой. Глафира посмотрела на него, чуть прищурившись и сосредоточенно прокручивая в голове мысли-воспоминания, и спросила:
– Кофе еще будешь?