Акт исчезновения - стр. 27

Вспоминаю секретаршу и решаю, что лишняя пара глаз не помешает. Но тогда придется дать ему свой номер. Хотя вряд ли сейчас стóит раздавать его посторонним людям. Я смотрю на Ника с тревогой.

– Послушайте, – предлагает он, заметив мое беспокойство, – а если я дам вам свой номер? И если к вечеру вы не получите от нее известий, то можете связаться со мной и узнать, возвращалась она или нет. Как вам такой вариант? Это же безопасно?

Упоминание о моей безопасности странным образом успокаивает меня. Наверное, Ник прав. Что такого страшного, если я возьму его номер? На смартфоне легко скрыть номер звонящего – полицейские показали мне, как это делается, после преследований Шона.

– Да, это действительно помогло бы, Ник. Благодарю вас. Если увидите ее, то скажите, что мой номер есть у секретаря. Пусть позвонит. Это было бы здóрово. – Я уже жалею, что вела себя так недружелюбно. Ник просто хороший парень, пытающийся помочь. Достаю из сумки телефон и под диктовку набираю его номер.

– А как ее зовут? – интересуется он, пока я сохраняю контакт.

– Эмили. Она сказала, что у нее запланирован видеозвонок или что-то такое… Так что, надеюсь, все дело в этом.

– А вы знаете ее фамилию? Мы могли бы погуглить ее, найти контакты ее агента…

– Фамилия на ее кредитке – Брайант. Если она сегодня не позвонит, я, наверное, свяжусь со своим агентом. Но, надеюсь, она появится. – Я чувствую урчание в животе. Сейчас 14.08. Может, еще успею перекусить по дороге, если поеду прямо сейчас. – Спасибо, Ник. Я правда ценю вашу помощь, но мне совершенно необходимо ехать, иначе я опоздаю.

– Кастинг?

– Да. В Бербанке.

– Господи… Ладно, удачи. Позвоните, если захотите. – Он улыбается.

Устроившись на кожаном сидении «Ауди», я завожу мотор и провожаю взглядом в зеркале заднего вида удаляющуюся фигуру Ника в деловом костюме. А потом вливаюсь в поток машин, выезжающих на шоссе.

По дороге в Бербанк у меня как раз есть время заскочить в «Ин-и-аут» и насладиться чизбургером с картошкой фри. Если я буду продолжать в том же духе, придется посетить тренажерный зал.

Когда я добираюсь до парковки «Уорнер бразерс», в запасе остается всего десять минут. Убедившись, что в стоящих рядом машинах никого нет, снимаю блузку и натягиваю кашемировый джемпер с короткими рукавами. Мне нужно перепрыгнуть из ближайшего будущего в 1945 год: от вымышленной терраформаторки Марса Роуз Этвуд к реальной Рахиль Эйдельман – одной из первых женщин, поступивших в Гарвардскую медицинскую школу. Меняю джинсы на слаксы и, наклонившись, запихиваю снятую одежду в нишу для ног. Поворачиваю зеркало с солнцезащитным козырьком и распускаю волосы, тряхнув головой, чтобы они спадали естественной волной. Наконец крашусь темно-сливовой помадой, расчесываю густые брови и щедро опрыскиваю себя духами, чтобы скрыть позорный запах бургера.

Готово. Смотрюсь в зеркало, произношу несколько реплик Рахиль – мягко, на американский манер. Прихватив сумку, хлопаю дверцей и решительно направляюсь на следующую встречу, готовая покончить с патриархатом в стиле 1940-х.

Возвращаюсь вечером к себе, все еще в эйфории после второго прослушивания. Трое продюсеров – и все смотрели «Джейн Эйр». Три сцены – и все как по маслу. Лучше не бывает. А под конец – вишенка на торте – они поинтересовались, готова ли я к сотрудничеству…