Акакий, дачный домовой - стр. 5
«Положим, что мои нынешние все же погорельцы, а строение не было задумано изначально, как дом, — озабочено рассуждал Акакий про себя. — Добрые соседи просто пустили незадачливое семейство пожить в какой-то каменный пристрой. И погреб этот у соседей вовсе не основной, а как дополнительный выкопан. А столуются и спят они где-то в другом месте, вместе с хозяевами этой неприбранной…»
Он никак не мог подобрать слова для обозначения этого помещения. На мастерскую оно точно не тянуло, — ни один хозяин такого бардака и нагромождения ненужных вещей в своей мастерской бы не потерпел. Но и верстак с инструментами где попало тоже обычно не ставят…
Послышались быстрые лёгкие шаги. Акакий тихонько попятился и как можно плотнее вжался в проём между двумя ящиками. Замер, сливаясь с инструментами и становясь почти незаметным даже самому внимательному человеческому глазу.
На самом деле редко кто из людей, а тем более взрослых, обладал способностью видеть домовых, но тем не менее изредка такие всё же попадались. Не зная обитателей своего нового дома, Акакий решил, что осторожность не помешает, и поостерёгся.
К колыбельке подошла молодуха. Впрочем, сейчас назвать её так у Акакия язык бы не повернулся. До молодых дородных крестьянских девок, про которых можно было сказать «кровь с молоком», матери младенчика было далеко. Она была явно старше, чем обычная деревенская деваха, выкармливающая первенца. На лицо вроде симпатичная, но какая-то слишком уж худосочная и бледная.
«Неужто чахоточная?» — подумал он. Акакий видел такое пару веков тому назад в своей деревне, — обычно именно так выглядели домочадцы дворянского семейства, изредка выбиравшиеся из столицы в своё родовое имение.
Одета хозяйка была в лёгкие простые мужского кроя широкие штаны и рубаху с чужого плеча, — «Ну, точно погорельцы!», — но не босая, а в лёгкой странной обувке, больше напоминающей просто подошву с тонкими ремешками поверх пальцев.
Нахмуренный лоб пересекала морщинка, выдавая тяжёлые думы. Выражение лица было сердитым и озабоченным, а складка на лбу и напряжённый взгляд делали лицо почти старым и каким-то очень уставшим.
Хозяйка скорым шагом подошла к колыбельке. Увидев, что ребятёнок уже проснулся и радостно загулил при виде неё, улыбнулась. Морщинка тут же исчезла, разгладив высокий лоб. Мягкая улыбка преобразила лицо, сделав его значительно моложе и миловиднее.
Только сейчас Акакий вдруг почувствовал мягкое, исходящее от молодухи тепло, незаметное людям, но всегда подсознательно ощущаемое ими, — от которого всем поблизости становится хорошо и радостно на душе, — и за которое домовые особенно любили крестьянские дома с крепкими и ладными семьями.
Потерянного Акакия накрыло почти забытым, стремительно наполняющим его ощущением благодатного человеческого тепла. Только тут ему, наконец, немного полегчало.
«Ну хоть настоящая МАТЬ, слава всем небожителям и Велесу! — выдохнул он, — Быть может, всё и в самом деле не так плохо? А ежели мужик с руками, так, глядишь, и нормальный дом с печью справит… Всё ж таки, что это с ними приключилось? И где это я?»
Убедившись, что мать дитяти, как и большинство людей, его совершенно не замечает, Акакий решил продолжить осмотр снаружи, тем более что младенчик теперь был под присмотром.