Академия высших. Путь к дракону - стр. 6
Я поднял пальцем её подбородок и, низко склонившись, прямо в губы бунтарке сказал:
– Довольно. Ещё один звук, и я передумаю. Мне это действительно незачем.
Её глаза расширились. Я на мгновение замер, мои мышцы окаменели. Её дыхание участилось. Воздух стал невыносимо жарким, словно вспыхнул между нами. Я выпрямился и с усилием воли отстранился.
– Вперёд!
Он разозлился, чёрные глаза вспыхнули, что-то в них прокатилось странное, как раскалённое масло. И голос внезапно охрип. Но высокий аландарец выпрямился и, отвернувшись от меня, равнодушно посмотрел на лестницу.
Это было благом, ведь я совершенно растерялась. Со мной такого никогда не было – чтобы ноги настолько ослабели от волнения и так сразу, а мысли расплавились в ватной голове. Это так противоречило моей ненависти, самой моей сути, что захотелось его ударить! Наорать и стукнуть просто ладонью или даже кулаком, потому что ничего, ни-че-го хорошего о нём думать было нельзя!
Но чёртовы аландарцы всегда найдут, чем шантажировать! Мама у меня, как чахлый цветочек, не то что я. Она всегда была нежной, тоненькой, болезненной, а из-за последних переживаний совсем сдала. Поэтому сейчас мне пришлось сжать зубы и молчать. И вести себя прилично.
В конце концов, я сама виновата: дала волю гневу, а с ним и магии. За всё приходится отвечать, увы.
Аландарец не зашёл к нам домой, просто кивком указав на практически не видимые магические путы, остался стоять в тени увитого цветами крыльца. Я их и без него чувствовала, как настоящие. Хорошо, что мама ничего не заметила.
– Мама, мне предлагают учёбу, хорошую учёбу в столице. Это шанс, один из тысячи! Мне его нельзя упускать! – Со счастливой улыбкой наврала я. – Я просто раньше, пока не сложилось, ничего тебе не говорила! Представь, как хорошо мы заживём, когда я получу образование! Будет даже стипендия! Нам уже будет легче!
Счастье изображать было сложно, особенно потому что в голове до сих пор царили сумбур и отчаяние, но я научилась за эти годы скрывать свои чувства. В дверях моей комнаты показалась Марика с испуганными глазами. Я попросила маму принести воды и прижала подругу в углу, прошипев:
– Ни слова маме про то, что было на площади!
И в двух словах рассказала про академию и что выхода нет. Марика сглотнула, протянула мне завязанные в платок монеты.
– Хоть это на первое время тебе… – Она чуть не плакала.
Я тоже.
– С Кинсом всё в порядке, моя мама щёку ему подлечила, пока его бабушка с матерью на работе. Он у нас.
– Хорошо, – выдохнула я. – Это очень хорошо. Значит, не зря.
– А тех патрульных забрала лекарская карета. Только один ушёл сам… – ещё тише прошептала подруга.
Но тут вернулась мама, и мне пришлось отправить Марику восвояси, чтобы не разревелась. У меня самой было чувство, что меня отправляют если не в тюрьму, то почти. Я быстро побросала в сумку всё, что казалось нужным, сунула потихоньку маме в карман передника деньги, что дала мне Марика, и обняв крепко, вылетела из дома. До того, чтобы разрыдаться и испортить всё, оставалось несколько вздохов…
Мама, немного растерянная от неожиданного моего отъезда, провожала до калитки. Из окна с красными глазами смотрела на меня Марика, прижав ладони к сердцу. Даже старик Мусль на узкой улице проснулся. Помахал мне сухой рукой и почему-то улыбнулся моему конвоиру. Совсем из ума выжил. Ладно, ему простительно почти в сто лет…