Академия высших. Путь к дракону - стр. 27

– Извините…

Секретарь подняла голову, сдула прядь волос, упавшую на очки.

– Что такое? А, это снова вы! Нужен талон на обеды? Это не ко мне, в столовой выдадут. Я занята.

– Нет, я не про талоны. Вы случайно не знаете, что произошло с Линденом Калласом?

– Он погиб, – ответила та и снова углубилась в бумаги.

– Как?!

– Портал взорвался.

Меня будто ударили шпалой с размаху. До пронзительного звона во внезапно заледеневшей пустоте внутри. Ноги стали ватными. Я рухнула на стул рядом, случайно сбив рукой кипу бумаг. Листы со скрепками и без полетели на пол. Секретарь подскочила.

А в моей памяти всплыло красивое лицо, нахальная улыбка и умные, живые глаза, чёрные, с огнём, как раскалённая смола. Я должна была бы обрадоваться – одним врагом меньше, я ведь его точно ненавижу. Но дышать почему-то не получалось…

После минутного шока в приёмной я всё-таки смогла взять себя в руки. Вернулась в общежитие и рухнула на кровать, буркнув соседке, что дико устала. И на ужин не пошла. Но когда Дари улеглась и выключила свет, меня снова накрыло до звона в ушах. Я лежала, смотрела в потолок и ругалась с Богом.

«Почему из-за него меня рвёт на части? – мысленно кричала ему я. – Мне должно быть без разницы! Он аландарец!»

Подумаешь, спас от хищника в башне? Подумаешь, не в тюрьму отправил, а в академию, другу под крыло. Подумаешь, его глаза светились восхищением, когда он смотрел на меня. Подумаешь, между нами заискрило что-то, когда мы оказались рядом, до ватных ног, до потери здравого смысла, почти до поцелуя… Но не поцеловал же! Отшагнул. Почему? Не важно, это длилось лишь секунду.

В голове возникали тысячи разных «подумаешь» и «почему». И солёная влага стекала по горлу, полная злости, бессилия и невозможности чувствовать всё это! Ведь он враг!

И так по кругу, всю ночь.

Я не плакала, я уже привыкла дома глотать слёзы бесшумно, чтобы не расстраивать маму, и молилась о том, чтобы Дари не проснулась и не начала расспрашивать. Казалось, скажи я хоть слово об аландарце вслух, о том, что он по-дурацки погиб в одном из их проклятых порталов, я бы взорвалась – никакой орф не остановил бы!

Так же нелепо, тяжело до невыносимости я чувствовала, когда папа ушёл от нас. Мама слегла, а он ходил по городу со своей новой пассией и при ней не решался со мной поздороваться, словно это было преступлением. Даже не захотел навестить маму, хотя она была в горячке. Его вульгарная мадам рассмеялась, сказав, что с судьбой не поспоришь, ни к чему лечить умалишённых. Тогда я и разнесла их уютное гнездышко вдребезги, только не поняла сначала, что в тот миг во мне проснулся дар, я ведь никогда не слыла паинькой.

А мама не была сумасшедшей, просто с ней нельзя было так, по-свински. К счастью, позже она пришла в себя, только здоровье её стало ещё хуже.

Папа не подал заявление на меня в полицию, но окончательно перестал со мной разговаривать и увёз свою мадам в другой город. А потом я узнала, что он вступил в Сопротивление против аландарцев и погиб.

И у меня не осталось никакой возможности хоть когда-то наладить с ним отношения. А я надеялась. Глупо, конечно, но ведь я так его любила! Несмотря на обиду, мечтала, что однажды он осознает всю боль, что причинил, и придёт к нам, или хотя бы письмо напишет… Увы, этого не случится никогда.