Академия Весны - стр. 34
– А может ты предпочитаешь латынь или ахейский, – улыбнулся Николай. – Знания древних были цельными, не делились на отдельные науки, и поэтому они видели процесс одновременно во всем объеме. Научно-технический прогресс по сути является разбитым зеркалом, осколки которого предельно искажают действительность. Первым это зафиксировал как данность Аристотель, закончил Картензий.
– Короче, сука этот Аристотель, – сказал я. – С него, гада, атомная бомба началась.
Кто такой Картензий я, честно говоря, не знал.
– Я ценю тво ё чувство юмора, – сказал Николай. – Но, к сожаленью, движенья миров во вселенной нечувствительны к человеческим эмоциям. И потому улыбка Шивы в индуистских храмах скорей грустная, чем оптимистичная.
– Не был, – сказал я. – Но буду. Поднакоплю деньжат и поеду с семьёй в Гоа.
– Впрочем, нам пора перейти на сладенькое, – Николай достал из ящика очередную бутылку. – «Beherovka», отменная травяная настойка. Благотворно влияет на желудочно-кишечный тракт, как утверждал её изобретатель чешский доктор Бехер. И которую, как гласит надпись, видимо специально для русских туристов, в одной гостинице в Карловых Варах, следует пить рюмку до обеда и рюмку после обеда, а не бутылку вместо обеда. Но мы не поверим гостиничным работникам, и будем честно шмалить всю бутылку.
«Beherovka» подействовала мягко и взбадривающе. Я решил сменить тему, хотя бы для того, чтобы понять, куда я, собственно, попал.
– Один живёшь? – спросил я.
– Один, – сказал Николай. – Жену убил и съел. Нет, закопал в саду. – Николай сделал страшное лицо. – Хочешь, покажу место?
«Да! Совсем плохо у дяденьки с юмором», – подумал я.
– Тоскливо, наверное, одному на таком пространстве жить?
– Тоскливо бывает вообще жить, – сказал Николай. – Пространство здесь ни причём, чистой воды самообман. Лично мне не тоскливо. Скажу больше, эти стены защищают моё ego от убогости жизни.
– Если тебе наша жизнь такая убогая, продай дом и живи во Франции. Или на Пелопоннесе. – Настойка пробудила во мне патриота. Про Пелопоннес я, правда, сказал так, ради красного словца: бухгалтерша из нашей конторы ездила туда в отпуск и показывала фотографии – красота необыкновенная!
– Римские императоры эпохи упадка одно время взяли моду менять столицы. Нерон постоянно жил в Остии, на берегу Тирренского моря. Другие держали двор в Медиалануме, нынешний Милан. Константин вообще перебрался через Босфор в Византий, переименовав его в свою честь. Вечный город в эти века превратился почти что в периферию. Но не помогло.
– Не помогло от чего? – спросил я.
– От неизбежности наступления варваров, которые в осколках вышеупомянутого зеркала уже видели себя властителями всего обитаемого мира. Каковыми и стали, пройдя мучительным тёмным путем, освещённым кострами инквизиции и озвученным воплями негров на хлопковых плантациях в Новом Свете.
– Мне искренне жаль древних римлян, – сказал я, понимая, что уже мертвецки пьян. – Но если поминать, то по русскому обычаю – водкой.
– Ты прав, – сказал Николай, сходил на кухню и принес оттуда два гранёных стакана с водкой. Мы встали.
– Я пью, – голос Николая был строгим и трезвым. – За величайшую цивилизацию, когда-либо существовавшую на европейском континенте. В значительной степени наши законы, наши развлечения, наш индустриальный подход к освоению природы, наша политика и вообще вся наша дурь – их наследие. Плохо понятое и в основных постулатах по-обезьяньи скопированное, но не переставшее быть великим.