Академия семи стихий. Дорога домой - стр. 11
Мерзавец! Бесчувственный! Чурбан! Придурок! Напыщенный индюк! Кривится он, рыдающие женщины его раздражают!
Вскочила я, начав пинать кровать, что есть сил. Этого мне показалось мало – простынь выбесила своей идеально ровной заправленностью, выдрала ее приговаривая «уговаривать он меня не намерен, как же, бла-блааа, лучшая академия…», тьфу! Заметив на прикроватной тумбочке стакан – запустила им в дверь, чтоб неповадно хлопать было.
Один из осколков, отскочив от ручки, полетел обратно, я отшатнулась, но щеку он зацепить все-таки успел.
Вконец обессилев и запутавшись в простыне, я осела на пол, стирая горькие слезы и уговаривая себя не сдаваться.
В таком виде он меня и нашел – всклоченная, дезориентированная, с размазанной по щекам кровью, я, насупившись, следила за его передвижениями.
– Я вижу, что за это время Вы в полной мере взвесили свое решение..-озираясь по сторонам, произнес господин Ректор – каков будет Ваш ответ?
– Я согласна – пробурчала, пытаясь вырваться из пут простыни.
– Не расслышал, госпожа Левиаф, будьте добры повторить – усмехнулся этот самовлюбленный убл..уважаемый Глава Академии.
– Я СОГЛАСНА! – наконец освободившись от простыни, прорычала я.
Его глаза хитро сузились:
– Превосходно, следуйте за мной, а простынь лучше накиньте, все лучше, чем разгуливать на глазах у преподавательского состава беззащитной ободранкой..
Опешив от этой наглости, ругаясь про себя на чем свет стоит, я, гордо проигнорировав последний комментарий ректора, отправилась следом за ним.
Щеку саднило, в теле явственно ощущалась слабость, желудок отчаянно урчал, но я упорно сохраняла внешнюю невозмутимость.
В молчании мы преодолели несколько коридоров, лестничный пролет и оказавшись перед двустворчатыми витражными дверьми, остановились. Скосив глаза в мою сторону ректор тихо приказал: говорить буду я, Вы – стоять, хлопать глазками и делать то, что я скажу. Все ясно?
Захотелось стукнуть его по голове так, чтобы глаза навсегда остались косыми. Так ведь говорят? Проглотив все то, что мне сейчас хотелось бы ответить, хмуро кивнула и двери отворились.
Хочу заметить, шумоизоляция у них что надо – прежняя тишина моментально растворилась в гомоне множества звуков.
Кто-то спорил, кто-то нараспев зачитывал что-то на латыни, кто-то отчитывал, судя по форме и понурому виду, нерадивого адепта, кто-то вслух составлял учебный план и все сказанное, будто материализуясь, появлялось на доске перед ним. Само помещение было светлым, просторным, свет заливал его сквозь ничем не занавешенные огромные арочные окна во всю стену. Повсюду были диковинные растения, с сидящими на них маленькими пестрыми птичкам, то и дело оглашающими все пространство звонкой мелодичной трелью.
На первый взгляд казалось, что комната бессистемно забита под завязку, но чем дольше я оглядывалась по сторонам, тем виднее становилось, что она особым образом зонирована, более того – каждая отдельная область слегка подсвечивалась разными цветами, клубясь и даже поблескивая.
Занятая изучением новой территории, я не сразу заметила, что все звуки резко стихли, а присутствующие (каждый до единого) смотрят только на меня. Хотя, может и на нас?
Украдкой глянула на ректора – какой все-таки отталкивающий человек, сиюминутно портит все, что попадается ему глаза, даже птички и те петь перестали.