Академия Пента - стр. 22
Бросив в котел еще щепотку какого-то порошка и понюхав зелье, Верба, крайне заинтригованная, обернулась ко мне:
– Что он сделал? Предложение?!
– Деловое предложение, а не то, что ты подумала! – прошипела я. – Ворон предложил, чтобы мы вместе поработали над моей фрактальной схемой. Он хочет сделать со мной общий курсовой проект.
Недавно до нас дошла скорбная весть, что помимо экзаменов, подстерегающих нас в конце семестра, мы должны были сдать еще курсовую работу – небольшое исследование по своей специальности. Причем это исследование должно было иметь практическую ценность, то есть его нельзя было сдать, просто переписав чью-нибудь статью в библиотеке.
Верба заинтересованно вскинула бровь:
– Звучит заманчиво.
– Ага. Слишком заманчиво. Моя чуйка предупреждает, что здесь скрыт какой-то подвох.
Наверное, у многих людей есть внутренний голос, но моя проблема заключалась в том, что у меня их два. Романтическая часть моей натуры была уверена, что Кай Ворон – исключительно порядочный парень, проявивший в отношении меня редкую щепетильность. Несомненно, когда он увидел на экзамене мою примитивную схему, то за пять минут мысленно ее усовершенствовал, сделал расчеты, подготовил коммерческое предложение и готов был хоть завтра подавать на патент, но ему не хотелось делать это в одиночку.
Большинство магов из Золотой дюжины не отличались подобной честностью. Моя мама, работавшая в глуши, потом не раз находила свои идеи – и даже готовые фрагменты своих артефакторных схем – в новых изобретениях столичных магов, которые поступали на рынок. Господа маги, не стесняясь, получали за свои «открытия» премии и награды, а потом благодушно улыбались репортерам, которые спрашивали: «Ах, господин Криводел, у вас такой талант, такая потрясающая интуиция! Скажите, как вы догадались, что, совместив эти две разные схемы, можно получить совершенно уникальный результат?»
После каждой подобной новости мама надолго закрывалась в мастерской. Просто сидела и курила, глядя в окно, а потом с еще большим ожесточением принималась за работу. «Улыбаемся и пашем», – с невеселой усмешкой говорила она каждый раз, когда на нас обрушивалась новая неприятность. Когда счета, падавшие в почтовый ящик, становились все крупнее, когда Лилька устроила истерику на тему «я в нашем классе самая нищебродка!», когда папа, а следом за ним и Данка слегли в больницу с тяжелым гриппом, а у нас не хватало денег на частных врачей… Когда кто-нибудь из досужих соседей снова принимался судачить: «Это в столице маги что-то умеют, а наши… Вон, Синицу-то поперли оттуда. Не сдюжила. Не по ее мозгам такая работа». Мама все равно старалась держать лицо.
По словам врачей, она умерла от запущенной простуды, которая незаметно перетекла в воспаление легких. Но иногда меня настигала пугающая мысль, что мама просто надорвалась, пытаясь кому-то что-то доказать. У нее просто кончились силы.
В отличие от своих коллег из Золотой дюжины, Кай Ворон был порядочным человеком и не хотел поступить так со мной. Это делало ему честь. Поэтому романтик во мне радостно восклицал: «Соглашайся, что тут раздумывать! Да любой артефактор счел бы за счастье работать с Вороном!» В то же время мой внутренний скептик намекал, что любой маг из Золотой дюжины – это коварное беспринципное существо, способное легко и непринужденно растоптать тебя в пыль ради собственной выгоды. Голос здравого смысла был сильнее. И, наверное, я отказалась бы от предложения Кая, если бы не вмешались два внешних фактора в лице Беркута и угрюмой госпожи Скопы…