Академия Пента - стр. 16
– Одну минуту. Она сейчас подойдет, – властным тоном сообщил Беркут.
Старшекурсник кивнул и снова скрылся в кабинете. Лучше бы он не был так деликатен! Злат навис теперь уже надо мной, опершись ладонью о стену. Не знаю, может, у него проблемы с позвоночником? Или это его любимая поза – изображать из себя пьяное дерево?
Помня о свидетеле за приоткрытой дверью кабинета, он невольно понизил тон:
– Люди должны знать свое место, Синица. Усекла? Не советую путаться у меня под ногами.
– Твое место сейчас на первом этаже, – холодно напомнила я и вывернулась из-под его руки.
До двери в спасительный кабинет было пять шагов – и каждую секунду я ждала какого-нибудь заклятья, которое прилетит мне в спину.
Не следовало мне так вести себя с Беркутом… Да что там, мне вообще не следовало встревать, но чужая подлость всегда мгновенно выводила меня из себя. Так ведь можно докатиться до второго Шубожора… Ой, нет! – одернула я себя. Только не это. В прошлый раз я обещала себе, что больше никогда не буду действовать такими методами, так что забыли.
***
«Старшекурсника», который спас меня в коридоре, звали Питер Травничек, и он оказался нашим преподавателем по зельеварению. Еще большей неожиданностью стало то, что его практикумы в первом семестре понравились мне больше всего. Верба даже подшучивала надо мной – мол, не ту специальность ты себе выбрала, Синь!
Несмотря на то, что мы с ней учились на разных специальностях, в первом семестре у нас было много общих предметов. Ведь любой артефактор должен худо-бедно разбираться в зельях, потому что некоторые из них применялись для обработки материалов. И любой зельевар должен знать, какие снадобья нельзя варить в новолуние или в грозу, даже если он не владеет такими подробными сведениями, как погодники. Поэтому мы с Вербой на многие занятия ходили вместе.
Мои профильные предметы, такие как артефакторика и кристаллография, вела Гортензия Скопа, с которой у нас сложились напряженные отношения. Я так и не поняла, за что она меня невзлюбила, но каждый раз, когда ее взгляд находил меня в классе, ее лицо делалось колючим и строгим. Прямо не Гортензия, а Чертополох.
Хотя не мне бы насмехаться над чужими именами, конечно. Мое имя тоже не очень мне подходило. Астра – это имя для девушки с амбициями, готовой к большим свершениям. Я была старшей среди сестер, и, наверное, в то время родители еще питали большие надежды насчет нашего будущего. Собственно, мне могло достаться имечко и похуже. Учитывая, сколько времени мама проводила в своей мастерской, мне повезло, что она не назвала меня какой-нибудь Гайкой!
Кроме госпожи Скопы, в присутствии которой нельзя было расслабиться ни на минуту, меня нервировал Ворон. Непонятно зачем, но он ходил на все семинары по артефактам, ни одного не пропускал. При каждой встрече он приветливо кивал мне и, кажется, один раз даже пытался заговорить. Я быстро проходила мимо, старалась сесть подальше от него и сразу заводила разговор с кем-нибудь из студентов. Верба закатывала глаза, называя меня «собакой-подозревакой», но моя подозрительность выросла не на пустом месте. Я знала, что от таких, как Ворон или Беркут, следует ждать подвоха.
Таким образом, почти на всех занятиях я сидела в напряжении, точно взведенная пружина, и только на уроках Питера Травничка могла отдохнуть душой. Его кабинет с зелеными шторами напоминал пронизанную солнцем поляну в лесу. Запах трав еще больше усиливал это впечатление. Мы с Вербой садились за одну парту со своими пробирками и котлами и снова будто бы возвращались в школьные дни, когда у нас не было больших проблем, чем сбежать с последнего урока или собрать побольше «сердечек» в свой девичий дневник-анкету. Мьюла обиделась, в первый раз увидев нас вместе за одной партой, но потом остыла. У нее была своя жизнь. Она познакомилась с артефактором Остришем, учившемся в моей группе, и, кажется, у них даже намечался роман, так что ей было не до нас.