Академия нежити. Кафедра неприятных последствий - стр. 21

«Буду», – почти ответила я, когда о стены разбился дикий вопль, исторгаемый банши. Он не подействовал на меня – хотя на всякий случай я выставила щит, –  зато раскидал по сторонам пьяную компанию. Те затыкали уши пальцами, вертели головами в поисках источника крика, да только он был повсюду. Юнона надвигалась на них медленно, но неотвратимо, как танк. Такой вот худощавый, облаченный в черные одеяния танк.

– Не стоит благодарности, – подмигнула она мне, когда компания рассосалась по заснеженным улочкам.

– Э-э, спасибо, – поблагодарила я с некоторым сомнением. – Я бы и сама справилась, если честно.

– Так это ж не ради тебя. Люблю припугнуть всякое человеческое мясцо, – Юнона причмокнула от удовольствия и двинулась в сторону академии.

Интересные, конечно, у неё развлечения. Рита как всегда была права: нашу соседку лучше держать в друзьях, нежели враждовать с ней и огрести каким-нибудь смертельным проклятием в момент, когда банши заскучает.

Но я отвлеклась…

Избитый человек лежал на боку, притянув колени к груди, и голоса не подавал. Я сделала к нему шаг, но остановилась, рассмотрев клетчатую рубашку и взлохмаченные сильнее прежнего волосы. Игнат?! Одна часть меня хищно осклабилась, мол, так тебе и надо. Зато другая, добродетельная, поспешила подать ему руку.

– Ты как?

Он встал, покачиваясь. Глаза были пусты, и синева в них выцвела. Плечи его безжизненно опустились, ворот рубашки был порван, а куртка и вовсе валялась поодаль. Игната нисколько не волновало это, как и на то, что носом текла кровь, и нижнюю губу раскроило. Парень был не в себе – что-то одурманило его, подмяло под себя разумное, оставив голую оболочку. Вот почему он никак не среагировал на нападение.

– Идти сможешь?

Игнат не ответил, но побрел незнамо куда, спотыкаясь на ровном месте, готовый завалиться лицом вперед. В минусовую температуру. В одной рубашке.

Блин, только смерти от обморожения моей совести не хватало.

Эту ночь мы провели вместе. Ну, в смысле, благопристойно гуляли по академии, пока Игнат отходил от чар. Я не могла оставить его в таком виде, а потому вначале укутала в куртку, а затем потащила за ладонь, скрежеща зубами от гнева. Причем злилась не столько на него, сколько на себя – давно бы могла завалиться спать, так нет, ринулась восстанавливать справедливость.

Игнат молчал, бредя следом точно призрак. Водянистые глаза не выражали ничего. Знала бы я, где его спальня – уложила бы на коврике и свалила; а так пришлось сесть в холле на скамейку и следить за тем, чтобы безвольное тело не бухнулось вниз. К себе я его тоже не повела, чтобы не объясняться перед Ритой, если та, конечно, вернулась со свидания. А мобильного телефона при Игнате не обнаружилось. Короче, мимо по всем фронтам.

Только к рассвету его дыхание участилось, а взгляд приобрел осмысленность. Игнат хрустнул позвонками и вопросил сиплым, надломленным голосом:

– Что со мной было?

– Ничего особенного, всего-то сильнейшее воздействие на сознание, от которого ты отключился. Но теперь точно сумеешь самостоятельно дойти до комнаты.

Я встала и, зевнув во весь рот, собралась уходить, чтобы поспать хоть часик перед парами.

– Миронова! – Игнат дернул меня за шарф, и тот размотался, оставаясь в его пальцах. – Я не представляю, что меня отключило, но… Спасибо.