Академия музыки Борвуар. Книга первая - стр. 3
Еще не старый мужчина лет пятидесяти пыхтел от возмущения, как паровоз. Он мне не верил, и от этого становилось особенно обидно. Ведь директор – взрослый, опытный мужчина. Неужели он не может отличить охотницу за женихами от девушки, которая честно хочет учиться?! Я даже красить ресницы по утрам не успеваю. Сижу по ночам, сольфеджио учу, в гармонии пытаюсь разобраться. Потом сплю до последнего, но всё равно так и не высыпаюсь. И это последние два месяца. Какие женихи, вы о чем?!!
Усики директора, идеально подстриженные и уложенные, возмущенно колыхались при дыхании, подобно чайкам на волнах.
- Господин Дюваль, да мне и не надо! – горестно вздыхаю я и опускаю глаза долу. - Больше всего на свете я мечтаю окончить Академию и работать в Королевском театре Орнего. Я не хочу замуж, и уж точно не мечтаю о таком муже, как Гор!
- Тогда зачем спровоцировала его? – снова вернулся к началу нашего разговора директор, - Хотела подставить парня и вынудить его жениться?
- Нет.
С директором Дювалем общаться было трудно. Ничего не прокатывало: ни уговоры, что я не собиралась раздеваться при всех и шокировать общественность нижним бельем, ни воззвания к его чести, мол, давайте, как воспитанный мужчина, вы замнете дело, не будете вспоминать то, что увидели, и дело с концом.
А потом я махнула рукой и понуро молчала. Выслушивала нелицеприятное мнение о своих умственных способностях, и глотала обиду.
Ну, Гор Резерфорд, я тебе припомню. Не сразу, не завтра, но отомщу за провокацию!
А господин Дюваль тем временем перешел к самой гадкой части случившегося – инфаркту мадам Пюсси. Наша преподавательница по актерскому мастерству была женщиной в возрасте. Очень милой и понимающей. Она благосклонно относилась ко всем нам, а меня, как иномирянку, оказавшуюся в Иманисе без поддержки родных, особенно жалела.
И, конечно, когда увидела меня висящей на том рояле с задранной по пояс юбкой, не смогла вынести позора. Упала с инфарктом прямо на задних рядах.
В зале было мало студентов – репетиция должна была начаться только через полчаса, и против меня свидетельствовали все – и Колли с Найзой, заявившие, что когда они вошли в зал, я уже висела на откинутой крыше рояля, и сам Гор. Он-де получал от меня любовные послания, которые сразу сжигал. А теперь, по его мнению, я перешла к активным действиям.
Был бы кто-нибудь из моей группы в зале, надеюсь, они бы вступились за меня. Но, увы! Судьба сегодня была явно не на моей стороне.
- Пожилая женщина находится по твоей милости в лазарете!... – разглагольствовал директор, стуча кончиком ручки по столу, - А ты, бесстыжие глаза, даже не признаешь свою вину!
Да какую вину, если за мадам Пюсси я готова была сама раздеть Гора и подвесить на центральной люстре в концертном зале?! Жаль, что мой уровень владения магией не такой впечатляющий, как у чернобрового мерзавца. Он-то сумел обхватить меня петлей и закинуть на рояль.
А я провернуть такой фокус не смогу. Мне придется корпеть неделями, если не месяцами, чтобы научиться хотя бы проявлять лассо. Не то, что забросить им кого-нибудь наверх.
Да уж, если директора не брала логика, то, как могли взять мои уговоры?
Вот он серьезно не мог понять, что не я сама прицепила себя с задранной юбкой на крышку рояля?! Физически это невозможно. Как и сам факт того, что крышка подо мной не сломалась, не согнулась, не закрылась. Я, конечно, не сто килограмм вешу, а всего лишь пятьдесят пять, но без усиления магией этот фокус точно никак не провернуть.