Академия идеального преступления - стр. 18
«А ведь мой Новый год тоже не отличался весельем, – вспомнила я. – Как раз тогда у меня наступил перерыв в работе: я так и не получила ни одного заказа на расследование. То ли все преступники вдруг решили бросить свое криминальное ремесло, то ли слишком сильные морозы повлияли, однако факт остается фактом. Я изнывала от вынужденного безделья. К нему еще прибавилось и одиночество. Мои подруги Светка-парикмахерша и Ленка-француженка встречали праздник вместе со своими кавалерами, а я… впрочем, ладно. Чего уже об этом говорить, ведь я сама отшила своего бойфренда, причем из-за сущего пустяка. Просто, наверное, как и Константин Чернохвостиков, находилась в душевном раздрае. Меня приглашали присоединиться к встрече Нового года и Светка, и Ленка, и Кирьянов. Даже Гарик Папазян робко поинтересовался, не хочу ли я составить ему компанию. Но к подругам я идти не хотела: зачем быть третьей лишней около романтической пары? В гости к Кирьянову мне тоже не хотелось идти, ведь у них своя семья, хотя супруга Владимира очень хорошо ко мне относилась. Однако Новый год – это ведь прежде всего семейный праздник, зачем же я буду им мешать? Ну, с Гариком… это вообще отдельный разговор, у него в отношении меня свои корыстные планы, которые я всегда ему жестко обламываю».
За своими воспоминаниями я совсем упустила нить разговора с уборщицей. К счастью, женщина тоже замолчала.
– А вы знаете, что я сейчас вспомнила? – Клавдия Яковлевна посмотрела на меня. – Ведь как-то раз Константин Владимирович спросил меня, как я предпочитаю отдыхать. Я сначала и не поняла, что он имел в виду. Тогда он по-другому спросил: что я больше всего люблю делать. Ну, я тогда сказала, что мне нравится вязать и вышивать. Вот, собственно, и все. Константин Владимирович очень удивился. Он даже переспросил: что, только эти два занятия? Я про себя подумала: ну а что же еще-то? Очень даже женские занятия, рукоделие, как-никак. Тогда он спросил меня, а не скучно ли мне вот так вот проводить свое свободное от работы время. Я сказала, что уже привыкла. А он все продолжал меня расспрашивать, все вопросы задавал. И это было… как-то так необычно.
– А какие вопросы вам еще задавал Константин Владимирович? – спросила я.
«Наверное, этот разговор с уборщицей Константин Чернохвостиков завел неспроста, – подумала я. – С чего бы это? Или же ему не с кем было поговорить, излить, так сказать, душу?»
– Да он спросил еще, куда мне больше нравится ездить в отпуск, представляете? А я ответила, что на свою дачу. Константин Владимирович так посмотрел на меня, как будто… ну, не знаю, как и сказать. Как будто бы ездить на свою дачу – это что-то такое совсем уж из ряда вон выходящее, настолько он был, я бы сказала, поражен моим ответом, – сказала женщина.
– Ну, наверное, для Константина Владимировича в его возрасте да с его финансовыми возможностями такое времяпрепровождение – на даче – действительно выглядит как-то экзотично, необычно, – предположила я.
– Вот-вот! – воскликнула Клавдия Яковлевна. – Я это самое и хотела ему сказать. Что мне и годков-то уже много, что и жизнь моя уже устоялась и идет по накатанной колее и что я привыкла так жить и не собираюсь ничего менять. А он мне все о своем! Что ему бы так жить было бы совсем невыносимо! И тут Константин Владимирович начинает мне рассказывать, что он побывал в стольких странах, что проще перечислить, куда он еще не успел съездить. И что теперь у него одна мысль: что же ему теперь делать? Ведь если в его жизни не будет ничего нового, то он просто не знает, как с этим жить, представляете? Денег у него хватает, но что с ними делать, он не знает!