Академия Хелл. Проданная Истинная для дракона - стр. 27
У меня же внутри - ураган из страха и отчаяния.
Пожалуйста, не надо!
На глазах выступают слёзы.
Старик смотрит с какой-то жалостью и почему-то укором. А я смотрю на него, и лихорадочно проталкиваю в голове один лишь посыл: "Не берите у меня ничего! Отпустите!"
- Подойди, дитя, - устало скрипит старик.
И его голос теперь кажется таким глубоким и безжизненным, словно обладатель сейчас рассыпется. И, вопреки моему состоянию и положению, мне отчего-то становится его жаль так жаль.
Немощный и лежачий, он мне сильно напоминает моего дедушку, который перед смертью пару лет лежал прикованный к кровати. Наверное, я зачем-то пытаюсь сравнить их даже и пытаюсь найти какие-то общие черты. И , то ли взгляд, то ли цвет глаз, безжизненных и потухших, но отчего-то нахожу это сходство. И так мне горько от этого становится, что на глазах выступают слёзы.
А ведь с дедушкой я так и не попрощалась. Не успела. Не сказала главные три слова при его жизни...
Почему-то твердое знание будто кто-то кладёт в голову: он страдает. Такой же заложник, как и я, только меня купил Истинный и отправил на смерть, а его... Что сотворили с ним?
- Что ты отдашь, девочка?
Его голос звучит обессиленно, устало, обречённо. Таким голосом говорят уставшие от жизни люди, мечтающие уйти.
И мне так становится жалко этого Судью, что я забываю о том, что меня саму ждёт жуткая участь. И в нем отчётливо вижу своего деда.
Как там психологи говорят? Закрыть гештальт?
Пускай это будет глупо. Но, если мне суждено так бесчестно погибнуть в другом мире, то пускай я сделаю это с чистой совестью.
- Дедушка, прости меня. Я тебя люблю. Я не сказала тебе этих слов тогда...
В носу свербит. Хочется выть и свернуться комочком. Но ещё больше хочется, чтобы меня прижали к себе и погладили. Пообещали, что всё будет хорошо.
- Простите, - зажмуриваюсь, - Я просто... Думала это поможет мне попрощаться с дедушкой. Вы мне его напомнили... Простите. Я не сумасшедшая. Просто закрываю ге...
Замолкаю. Не уверена, что у них вообще в их мире есть подобные определения.
Зато во взгляде старика зажигается какая-то крохотная искорка.
Я же обвожу взглядом стеллажи. На полках различные человеческие органы. Ёжусь от ужаса и тут же опускаю взгляд. Промелькает в голове замечание, что все будто бы по одной паре, за исключением органов, которые в единственном экземпляре у человека.
- Это все ваши? - выдвигаю глупое предположение.
- Мои. Я собираю себя заново. Ну же, девочка, я жду, - в его голосе тонны мучений.
В голове пробегает мысль: что, если все эти органы продлевают ему жизнь. Вернее, его существование. И это не остановить. И он и я - заложники.
- Что будет, если я откажусь?
- Я заберу сам.
- И продлите свои страдания? - тихо, но оглушительно для старика, задаю вопрос.
Он не отвечает на вопрос. Судья имеет право.
- Мне очень жаль, - я говорю это в порыве эмоций. - Это просто чудовищно. Что же они за твари, раз организуют подобные зверства...
Старик плавно поднимает руку и кладет на мою. Именно на предплечье, покрытое бинтами. Я дергаюсь, но пальцы Судьи на удивление сильно удерживают.
Я не успеваю сильно испугаться, как предплечье под его ладонью начинает приятно покалывать, а я даже не в силах дернуться. Просто потому, что как бы я сейчас не боролась, мне отсюда уже не выйти.