Академия хаоса. Когда рушатся стены - стр. 20

— Потом, конечно, он стал проказником, как и все мальчишки, — продолжала Линора, — но все же будто и тогда знал про себя что-то — никогда не переходил границ.

— А драконы? — вспомнила я.

— А что драконы? — сбилась Линора.

— Родерик рассказывал, что ездил на драконах, и вы за это его ругали.

Линора досадливо отмахнулась.

— Как бы они ему навредили, моему Родерику? Он ведь маг. Да и не ругала я его никогда, — добавила она недовольно. — Пожурила слегка. Материнское сердце все же не камень. Тебе этого не понять.

Я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Это был второй лейтмотив ее монологов: мне не понять. Она вынуждена была признать, что я, вероятно, буду значить что-то в жизни Родерика, но настойчиво отводила мне место позади себя.

— Помню, когда взяла его на руки, и он улыбнулся мне — о, это чувство не описать словами. Пуповину обрезали, но мы все равно связаны навеки.

— Угу, — вздохнула я.

Изергаст оказался прав. Мне не были рады в Адалхорте. Рендон Адалхард, старший брат Родерика, все время пропадал по каким-то делам, а когда появлялся, всячески демонстрировал усталость и прямо заявлял, что на управление Адалхортом надо тратить все свободное время. Мне же в его словах чудилось — Родерик не сможет совмещать Адалхорт и Стену.

Линора наоборот с готовностью проводила со мной все свое время, но вскоре мне захотелось сбежать от ее липкого внимания. Я искала черты Родерика в ее мягком лице — и не находила. И постоянные рассказы о том, как они близки с сыном, начинали бесить.

Аден Адалхард, племянник Родерика, был наиболее приятным из всех родственников, и я, прищурившись, заметила его среди скал. Рядом мелькнула кудрявая голова Эммета.

— Что они там делают? — заинтересовалась я.

— Мальчишки, — ответила Линора, как будто это все объясняло. — А вот как-то раз, помню, Родерик нарисовал мой портрет. Знаешь, Арнелла, я будто светилась на той картине. Конечно, Родерику не доставало техники, но вышло изумительно.

Я вскарабкалась на камни и глянула на парней: Аден и Эммет о чем-то спорили на берегу, яростно жестикулируя. Присев, Аден принялся рисовать что-то на мокром песке. Эммет, заметив меня, махнул рукой. Вот он здесь оказался в своей стихии. Целыми днями пропадал у моря и уже успел обзавестись новым другом. Я поймала себя на мысли, что с куда большим удовольствием провела бы сейчас время с ним. Очень интересно, что они там обсуждают. Однако свекровь терпеливо ждала меня на дороге, кутаясь в пуховый платок.

— Портрет вышел красивым, потому что Родерик рисовал вас с любовью, — сказала я, и Линора посмотрела на меня с опаской и недоверием.

Она боится — поняла я. Боится, что я заберу ее драгоценного Родерика, и он перестанет появляться в Адалхорте даже изредка. Боится, что я стану новой госпожой Адалхорта. Ей же не останется ничего.

— Покажите мне эту картину, — попросила я. — Очень интересно взглянуть.

— Конечно! — просияла Линора. — У меня есть и другие его рисунки. Не такие удачные, но я храню их все.

Она поежилась и, когда я спустилась с каменной насыпи, взяла меня под руку и непроизвольно прижалась теснее.

— Ты теплая, — сказала она. — Мои старые кости ноют от сырости и холодных ветров.

— Рендон говорил, артефакты разряжены, — вспомнила я. — Можно взглянуть? Вдруг у меня получится зарядить.