Академия бракованных людей - стр. 86
- Выпиши мне успокоительное посильнее, а лучше какой-нибудь слоновий транквилизатор. Похоже, я уже слышу того, чего нет.
- А что, тот уже не помогает? – В трубке послышался вздох. – Слушай, хватит что-то пытаться себе доказать. Прими уже, что тоскуешь. Уже крыша едет, насколько тоскуешь, обычно такое бывает, когда умирает близкий человек. Но тебе повезло. Жива. Твое успокоительное сидит сейчас в приюте, спорит с друзьями о бренности бытия и ждет, когда им подадут булки. Ты говорил она сладкое любит, да?
- Не знаю я что она любит! – Рявкнул декан и вцепился в телефон с такой силой, что, казалось, вот-вот его раздавит.
- Но хотел бы узнать, и не надо мне говорить, что нет.
- Помощи от тебя, Джек…
- Я тут почти месяц пытаюсь тебе глаза раскрыть, баран. А ты застрял в своем помешательстве, а потом удивляешься, откуда у тебя фонемы. Странно, что она тебе не сниться до сих пор. Или что, стыдно признаваться? Ладно, хватит агрессивить. Расслабься, прими ванну… только не так как в прошлый раз, ладно? Больше за тобой в бар в четыре утра я не поеду. Даже если ты полуголый. Даже если совсем голый. Пусть тебя в травматологии откачивают, лады? Это уже не моя специализация.
- Ну да, я же нажираюсь каждый день как свинья. – Учитель усмехнулся и закатил глаза.
- Через день. Ума не приложу, как никто в академии до сих пор ничего не понял. Ты же стал как зомби, мало того, что никаких эмоций, так еще и разлагаешься на ходу.
- Достаточно. Я позвонил не для того, чтобы выслушивать оскорбления в свой адрес. Чтоб завтра рецепт был у меня на столе. – Мужчина повесил трубку и прикрыл глаза.
Джек. Возомнил себя спасителем, миссией, и считает, что может в чем-то упрекать. Декан оперся на стену и задумался. Хотел он этого, или нет, а психолог мог быть в чем-то прав. Это злило, но следом за злостью, почти сразу приходила другая эмоция, и тут же ее вытесняла. Печаль. Какой-то эфемерный страх, что впервые в жизни он в чем-то ошибся. Ошибся в своем решении, в трактовке своих чувств… ошибся в словах.
И как теперь чинить, он не знал. Как оказалось, информации о ней почти нет, сплошные пробелы, незнания, лишь смазанный образ, который вроде бы любил сладкое. А что она еще любила? Как проводила время? Может, хотела где-нибудь побывать?..
Он взялся холодной рукой за столь же холодный лоб, чувствуя на нем пот. Хотя не жарко, но и не холодно. Можно было бы попробовать взять ее к себе снова, однако будет море трудностей. Придется объяснять сотрудникам приюта, почему оставил ее в прошлый раз. Игнорировать косые взгляды, хотя это было мелочью… и самое главное, самое болезненное и тяжелое... Её согласие. Захочет ли он снова, после предательства попробовать еще раз в этой же «семье». С ним.
А он предал ее. Сам это прекрасно понимал, но как себя вести, что делать, и как говорить… совершенно не знал. И все мысли в одно мгновение улетучились, хотя он столь о многом хотел ей сказать. Более того, учитель даже не знал, как начать: «привет, мне нужно с тобой поговорить», или «привет, эй, вот только не надо уходить!». Он смеялся себе под нос, покачав головой. Раз уж случилось, пора привыкать выглядеть как идиот. Это может затянуться. Настолько надолго, что она, возможно, успеет стать получить образование. В идеале успеть до этого момента, а так… чем быстрее, тем лучше. Главное – показать, что теперь все будет по-другому. Иначе. Насовсем.