Академик В. Г. Гусаков. Наука – моя судьба. К 70-летию - стр. 6

Объективности ради стоит сказать, что не все из задуманного и разработанного удалось, иногда приходилось элементарно идти на компромисс, чтобы не загубить дело. Вспоминая об этом, часто думаю, если бы были приняты и реализованы предложенные мною и моими коллегами меры в полном объеме, то вряд ли сегодня пришлось бы иметь дело с убыточными, низкорентабельными и неплатежеспособными предприятиями. Их бы просто не существовало. Ведь дело – в мотивации, заинтересованности, производительном труде и ответственности. А эти основополагающие параметры оказались недостаточно учтенными. Одних организационно-правовых мер, даже принимая во внимание сохранение целостности крупнотоварного производства, а также его укрупнение в соответствии с новейшими технологиями и системами машин, оказалось явно недостаточно. Работники сельского хозяйства и сейчас по-прежнему оторваны от результативности производства и не имеют в этом своего непосредственного интереса. Думаю, что общество к этому еще вернется. Данные проблемы постоянно дают о себе знать. Обезличенного сельскохозяйственного труда быть не может. Иначе будет происходить постепенное, но неизбежное умирание деревни.

Тем не менее и сделанным можно по праву гордиться. Нам в Беларуси удалось не только преодолеть разрушение отечественного АПК, но превратить его в ведущий сектор национальной экономики. Обыденными явлениями стали высочайшая продуктивность растениеводства и животноводства, крупные севообороты, образцовая культура производства, внедренные научные технологии, интенсивность ведения хозяйства, о которой ученые и практики ранее могли только мечтать. Кто бы мог 2–3 десятилетия назад сказать, что белорусский АПК может давать 6–8 млрд долл. экспорта в год. На заре реформ нами делались оптимистические прогнозы только на 1 млрд долл. И таких примеров много.

Так повелось, что на начальном этапе реформ часто проводились международные научные конференции, где ученые из разных стран, и особенно из бывшего Советского Союза и социалистического содружества, обменивались оценками хода реформ и их результативности. Мне приходилось представлять бесспорные данные белорусского опыта, они воспринимались как что-то невероятное. Я показывал устойчивую динамику развития, а мне не верили. Поскольку в других странах наблюдалось падение. Большинство ведь приняло тогда за основу западную идеологию разгосударствления, приватизации, купли-продажи средств производства, включая землю.

Часто приходилось встречаться и контактировать со своим украинским коллегой – директором аналогичного украинского Института аграрной экономики. Он, как и я, отрабатывал механизмы реформ и их реализации, но по методологии западных консультантов. В итоге все украинское сельское хозяйство в скором времени стало частным, поделено и переделено между многочисленными собственниками, плодородные украинские черноземы попали в руки зарубежных владельцев, простые крестьяне остались ни с чем. За «успешное проведение реформ» мой украинский коллега получил высшее звание – «Герой Украины».

Характерно, что результаты реформы белорусского сельского хозяйства диаметрально противоположны украинским. Мы смогли сохранить целостность сельского хозяйства и его государственные функции, отстоять общенародные интересы и сделать АПК ведущей отраслью экономики. А о представлении меня к адекватной государственной награде даже не стояло и речи.