Ахиллесова спина - стр. 27

Ручонками он машет очень лихо. Теперь ясно, почему этот умелец надел рубашку с длинными рукавами: чтобы не бросались в глаза наработанные предплечья. У любого человека, много лет прозанимавшегося боевыми искусствами, они до неприличия сильно развиты.

Когда-то достаточно давно меня, тогда еще юного и зеленого, старшие товарищи обучали притворяться. Помнится, они не раз и не два рассказывали мне о наших китайских коллегах и очень советовали никогда не связываться с этими «хамелеонами».

Есть у Китая такая служба, только возраст ее исчисляется не десятками, а многими сотнями лет. Получается, что они уже существовали и черт знает что вытворяли, когда наши предки жили в лесах, щеголяли в натуральных мехах и поклонялись деревянным идолам. Старшие товарищи поговаривали, что японские ниндзя против них – просто малые дети.

Наш мир на удивление тесен. Он очень напоминает коммунальную кухню на сорок хозяек. До сих пор мне везло, и с этими самыми хамелеонами я не сталкивался. Теперь, видимо, придется. Никуда не денешься.

Я глянул на часы, заказал еще кофе и продолжил лазить по Сети. Очень правильно сделал, потому что вскоре вычитал такое, от чего у меня, как любит говорить один приятель из подмосковной Перловки, мигом вспотели зубы и ум стремительно забежал за разум.

– Говоришь, даже не допросили?

– Нет. – Я забросил в пасть пару таблеток, сморщился и запил их водой.

– Уверен? – спросил Рамон, с трудом сдержал зевок и глотнул кофе.

– Абсолютно.

– Объясни, – попросил он.

– Бога ради. – Я прикурил сигарету и с отвращением затянулся. – Чтобы допросить, меня надо было привести в сознание. Я бы это наверняка запомнил.

– Допустим, – сказал Рамон, хотя было видно, что я его не слишком убедил.

– Теперь самое главное. – Я загасил сигарету и отставил пепельницу подальше. – Я знаю, на что способен. Скажи, с тобой когда-нибудь работали с помощью химии?

– Только во время подготовки.

– А со мной не только. – Я очередной раз припал к стакану.

После всего случившегося меня мучил жуткий сушняк.

– Так вот, чтобы я начал болтать, они должны были ввести что-то достаточно сильное. Легкая химия меня не пробивает.

– Значит, ввели.

– Опять не сходится.

– Почему? – упрямо спросил Рамон.

– Да, потому, блин, что я сижу здесь перед тобой и даже пытаюсь что-то растолковать, а не валяюсь в психушке или в морге. Ты хоть представляешь себе, какое послевкусие у серьезных препаратов, даже современных?

– Особенно если ввести их поверх того, чем тебя вырубили.

– Совершенно верно. – Я достал платок и принялся вытирать лицо.

Последние пару часов я как раз и испытывал то самое послевкусие. Меня бросало то в жар, то в холод. Мне постоянно хотелось пить, голова шла кругом.

– Теперь все понятно?

– Все. – Рамон откинулся на стуле и потянулся. – Кроме одного.

– Слушаю.

– Почему в таком случае ты до сих пор жив?

– А что сам думаешь?

– По-моему, все это отдает какой-то опереттой.

– У меня сложилось такое же мнение. – Я не выдержал и зевнул во всю пасть. – Ладно, поговорили и будет. Операция продолжается.

– Вынужден запросить подтверждение из центра, – решительно заявил Рамон. – Извини, брат.

– Бога ради. – Я опять зевнул. – Пока пойду вздремну. Выяснили, в какой больнице находится парень из группы?

– В госпитале Святой Магдалены, – тут же прозвучало в ответ. – Его наверняка охраняют.