Ахиллесова пята - стр. 28
– Ну... короче говоря, в Москве работа по Борелю ограничилась лишь стадией оперативной разработки. Вербовочных подходов к нему не было. Посчитали нецелесообразным. Точнее, несвоевременным. Он, кстати, после этого у нас недолго проработал. Уже в девяносто девятом благополучно отбыл на родину.
– А в Сингапуре он что делал? – внезапно перебил его Ахаян. – Где он с этой... евреечкой познакомился.
– С Гюссман?
– Ну да. Тоже в посольстве?
– Да. Это была его первая командировка за границу. В Москву – вторая, – зафиксировав кивок головы Ахаяна, свидетельствующий о том, что вопрос исчерпан, Бутко продолжил: – После своего возвращения во Францию «Мармон» остался в системе Министерства иностранных дел и был определен на работу в Управление по культурному сотрудничеству, где продолжает успешно трудиться и по настоящий момент.
Ахаян немного помолчал, нехотя пролистал еще несколько страниц досье и, наконец, поднял глаза на Бутко:
– Как была осуществлена его вербовка?
– Э-э... дело в том, что меня еще в ту пору... – Бутко перевел взгляд на Минаева.
– Разрешите, Василий Иванович, – подхватил тот энергичным бодрым тоном. – Это все происходило как раз в мою бытность. Под моим, как говорится, неусыпным. Примерно через полгода после того, как Борель вернулся и нами была получена на него наводка из Центра, мы его здесь еще раз как следует «прокачали», и было принято решение осуществить к нему «мягкий» вербовочный подход. Был составлен соответствующий план, санкция Центра получена. – Минаев отвел глаза в сторону.
Слова «санкция Центра» в данном случае означали не что иное, как санкция начальника отдела, курирующего деятельность парижской резидентуры, коим в ту пору, как и сейчас, являлся Василий Иванович Ахаян.
– Ну... я что-то помню, – чуть нахмурившись, небрежно процедил Ахаян. – Капустин, направленец ваш, бегал, чего-то там докладывал. Правда, деталей я как-то что-то уже...
– Да это понятно, – поспешил вставить Минаев. – Фигура-то жидковатая. Как говорится, на безрыбье... Сколько их таких через нас прошло. Разве всех упомнишь.
Ахаян нахмурился еще больше. Минаев, конечно, был прав, но можно было бы обойтись и без адвокатских ремарок, тем более в присутствии третьего лица. Василий Иванович поспешил перейти от предисловий непосредственно к самому делу.
– А кто у вас вел этого Бореля. Случайно, не Воскобойников?
– Так точно. Воскобойников, Виктор Леонидович. Было признано целесообразным поручить это именно ему, как работающему под наиболее подходящим прикрытием, – предупреждая возможный вопрос начальника, Минаев быстро добавил: – Второй секретарь посольства, тоже по культурной линии. Тем более у него в ту пору был всего лишь один оперативный контакт, в отличие от других. – Минаев не знал, зачем он сделал это дополнение, и поспешил продолжить: – Так вот, суть дела вкратце такова. Воскобойников, получив санкцию, согласно утвержденному плану, вступил с Борелем в контакт и сообщил ему, что в Москве сейчас идет следствие по делу одного из его прежних московских знакомых... по известной линии... который обвиняется в совращении малолетних мальчиков. Согласно разработанной нами легенде, этот человек, с которым у Бореля действительно были в Москве контакты достаточно близкого характера, якобы во время следствия, при даче показаний, упомянул его имя в качестве участника некоторых своих похождений. В этой связи, по той же легенде, наше МВД будто бы обратилось в российское посольство в Париже с просьбой навести неофициальные справки, действительно ли во французском МИДе работает человек, носящий такое имя и фамилию и находившийся полгода назад в командировке в Москве.