Агробление по-олбански - стр. 35

– Партизаны, партизаны! – завопили немцы, не успела джазовой мелодией отзвучать первая очередь.

Минут через двадцать, в то время когда капрал Муйо не спеша добрался до деревни, фашисты, прочесав всю лесополосу и никого не обнаружив, заглянули на блокпост к ребятам.

– Ас-салямуаллейкум, доблестные албанские солдаты, отвечайте нам! Вы не видели здесь партизан?

– Да нет, – ответили доблестные албанские солдаты и продолжили играть в карты.

– Ага, – сказала одна из членов фашистского гестапо, высокая белокурая женщина. – Партизаны спрятались в деревне. Надо устроить там зачистку.

Сказано – сделано. Через час всех жителей деревни собрали на площади возле мечети, а вместе с ними и капрала Муйо.

Капрал ушел за молоком по пояс в чем мать родила, и даже без ремня. Только сапоги и брюки – единственное, что выделяло его среди остальных крестьян.

– Вот он – партизан, – указала на капрала Муйо пальцем белокурая красотка. – Даже переодеться не успел, а на плечах синяки и указательные пальцы в мозолях.

– А ну, признавайся, где твои сообщники?

– Какие сообщники? – не понял капрал.

– Партизаны! – крикнула женщина.

Капрал Муйо с недоверием посмотрел на женщину. Особенно его смущала высокая фуражка на голове белокурой красавицы. Чего ей скрывать, такой нимфе с искрящимися, как тростники, припорошенные снегом, волосами? Разве что семь рогов.

– Да какой я партизан, – сказал капрал, – я такой же офицер, как и вы. Вот, смотрите! – Капрал резко потянулся к фуражке женщины, чтоб, сдернув ее, потом нахлобучить на себя. А заодно и проверить, есть ли у фрау рога. Но Муйо Ульчинаку не осуществил задуманного – тридцать три пули свалили его наземь.

Сквозь дымку в глазах и ушах он слышал, как фрау офицер приказала расстреливать всех, кто не скажет, где прячутся партизаны. Не жалеть никого – ни детей, ни беременных женщин, ни кошек, ни собак. А дома сжечь. Так была уничтожена деревня Борова.

– Ты, кажется, хотел мне рассказать о чем-то более серьезном…

– А это что, не серьезно?

– Это сказка-пыль, да в ней песок! Знаешь, сколько таких сказок по миру рассыпано?

– А что, по-твоему, серьезно, если не народные предания о родине?

– Не знаю, то, ради чего я сюда поехал. Это ведь не я предложил бросить моих жен в такое тяжелое время.

– Скорее, наоборот, тяжелое время заставило тебя поехать со мной, оставив жен… Ладно, не сердись, я пошутил. А знаешь, почему время тяжелое?

– Знаю. Такие, как ты, от чистоты веры отошли!

– Все гораздо проще. Все дело в Большой Женщине.

– Не хотел тебя расстраивать, но самая Большая Женщина в этих горах – моя любимая жена Фериде. Извини…

– Если бы я о ней еще один знал, тогда другое дело. Но старый черный турка о ней тоже знает.

– Какой турка?

– Фатих из «Стамбульских сладостей». Понимаешь, Большая Женщина – она размерами со скалу.

– Ой, только не надо мне опять про Томори и Занну рассказывать. Давай доедем без приключений до Эфлисона, там отдохнем – и в Италию. Я тебя прошу, давай без приключений и без Томори и Занну. Голова раскалывается от твоих Томори и Занну.

Первое время мы жили на евро Жана и доллары Рауля. Ели в лучших кафе, ездили на маршрутных такси. Но больше всего нам нравилось завалиться в отделение какого-нибудь местного банка, чтобы поменять там валюту. Когда мы в первый раз зашли в стеклянно-пластиковый пузырь отделения «Глобакс», Рауль с Жаном стали говорить по-французски. А девочки в ответ – показывать сервис и смущенно улыбаться до ушей.