Агнесса среди волков - стр. 5

Собственно говоря, мы с Юрием не родные, а двоюродные, но так близки, что кажется, будто мы не кузены, а настоящие брат и сестра. Мы выросли фактически вместе, нас воспитывала бабушка, и я не могу вспомнить, чтобы мы с ним когда-нибудь ругались или дрались. Он на три года старше меня и всегда вел себя со мной именно так, как полагается старшему брату – и при этом никогда не доводил меня до слез. Зато мне хорошо помнится, как я ревела, когда он расшибался до крови – а такое случалось с ним часто, потому что он всегда был по натуре искателем приключений, а я, само собой разумеется, принимала активное участие в его эскападах. И сейчас мне приятно вспомнить, как замечательно скакать верхом на баране, воображая себя индейцем, или какое счастье испытываешь, перелетев через речку на тарзанке и промокнув при этом только до пояса. В детстве мы были два сапога пара, и он ласково прозвал меня "авантюристочкой". В память о тех счастливых днях нашего детства я ношу на безымянном пальце правой руки кольцо с авантюрином, которое Юрик подарил мне на восемнадцатилетие. Впрочем, зеленый искрящийся камень из амазонской сельвы говорит не только о юношеских увлечениях – я и сейчас в душе авантюристка, да и Юрий любит рисковать не меньше, чем в детстве, только область применения сил теперь у него другая – сейчас он увлечен бизнесом так же, как увлекали его проказы и буйные игры в школьные годы или байдарочные походы и горные маршруты в студенческой юности.

Внешне мы с ним совсем не похожи – я многие свои черты унаследовала от матери, в которой смешалась украинская, румынская и еврейская кровь, к тому же в детстве и юности я отличалась склонностью к полноте, так что меня даже называли "Пышечкой"; Юрик же поджар, долговяз, худ, со светлыми волосами и таким курносым носом, что самый ярый патриот не смог бы приписать ему происхождение от Богом избранного народа – а есть, есть у нас с ним такая общая прабабушка родом из Одессы! Наши отношения всегда давали и дают много пищи для пересудов – еще бы, люди, которые живут на ножах с родными братьями и сестрами, не могут себе представить, как можно так обожать родственников "дальних" – если, конечно, тут действительно родственные связи, а не нечто совсем другое… Тут голос "доброжелателя" обычно понижается до шепота, и выразительная мимика досказывает то, чего не в силах выговорить язык. Но мы с братом только смеемся над этими блюстителями морали, и их грязные намеки нас не раздражают, а забавляют. О нас рассказывают небылицы, нам завидуют – значит, есть чему завидовать.

– Я тебя не видел вечность! – заявил он, закрывая за мной дверь. Теперь эта комната казалась в два раза просторнее, чем в те времена, когда тут сидел ученый секретарь института; тогда стены были окрашены мрачноватой серо-зеленой масляной краской, теперь же они отделаны светлыми панелями, которым соответствует светлая, почти белая, офисная мебель.

Я сняла плащ, небрежно бросила его на стул и уселась на столе, болтая ногами; он развалился передо мной в кресле и окинул меня критическим взглядом.

– Прекрасно выглядишь, Пышка! Ты похожа скорее на плоскую лепешку, чем на пышку! Неужели соскучилась?

Разве можно дождаться комплимента от любимого братца?

– Когда соскучусь, приду к тебе домой. Я здесь по делу.