Агнесса и собака на телевидении - стр. 26
– А Олег сказал Синяковой – не поеду с ней, и все. Такое впечатление, что Женя погибла специально для того, чтобы эта выскочка заняла ее место. А может, она поэтому и погибла?
Это был удар под дых. Еще никто, даже следователь с Петровки, не посмел меня напрямик обвинить в смерти Котовой. А мой мучитель продолжал:
– Вот так он и сказал, это его точные слова, я свидетель. Я при этом был.
Я всегда считала, что Варзин ко мне неплохо относится – во всяком случае, никаких подлостей он мне не делал. Он мне откровенно нравился, и не только внешне; с ним было интересно поговорить, к тому же он несколько раз давал мне весьма дельные советы – только когда его просили об этом. Если я замужем, это еще вовсе не значит, что я не имею права глядеть на других мужчин, как думает Марк. Олег был одним из тех немногих, кто помогал мне на первых порах и благодаря кому я смогла вжиться в телевизионный мир… И над Котовой, попавшей впросак с "бальзаковским возрастом", он смеялся чуть ли не громче всех – с чувством юмора у него все было в порядке. И вот теперь он, ничтоже сумняшеся, обвиняет меня в преступлении!
Наверное, вид у меня был жуткий, потому что Мэтр надо мной смилостивился:
– Не обращайте внимания на слова Виктора, Агнесса. Олег сейчас не в себе. Он слишком переживает. Ведь Котова была ему не чужой… – и тут он нерешительно остановился, как человек, который, не желая того, сболтнул лишнее.
Но осветителю деликатность была чужда, и он продолжил мысль товарища:
– Конечно, он ведь был ее любовником!
Час от часу не легче! Но Мэтр уже бросил зловещее "цыц", и Виктор Алексеевич с многозначительным видом замолчал – в данном случае молчание было красноречивее слов. Больше мне ничего выяснить не удалось, потому что как раз в этот момент на кухню ворвались хорьки, стремительные, как живая ртуть. Казалось, их великое множество, хотя в клетке я их насчитала только пять. Двое из них – один белый, другой коричневый с желтой полоской на мордочке – не нашли ничего более интересного, чем ноги Виктора Алексеича, и через мгновение один зверек был уже у него на коленях, а другой по рукаву взбирался на плечо. Глядя на физиономию осветителя, на его выпученные глаза и раскрытый в отчаянном крике рот, я почувствовала себя отомщенной.
Как я смогу работать, если мои коллеги подозревают меня в убийстве? В этот день и час я поклялась себе, что во что бы то ни стало отыщу убийцу – сама, если профессиональные сыщики опростоволосятся.
V1. Кому выгодна смерть теледивы?
Мы с Сергеем встречали Марка в аэропорту Шереметьево-2. Прошла ровно неделя с того дня, как была убита Котова; снова была суббота, вечер. Самолет из Копенгагена (из Гетеборга прямых рейсов в Москву не было) задерживался, и наконец мы с Крутиковым-старшим могли спокойно поговорить, устроившись за столиком в пустующем зале ресторана. Я передала ему листочки с записями и высказывала вслух свои соображения, а он изредка прерывал меня, каждый раз по делу.
Сначала мы сопоставили свои списки: тех, кто физически имел возможность избавиться от Котовой, то есть мог оказаться в ту роковую субботу с 18.45 до 19.15 (именно в это время, по заключению судебных медиков, она была задушена) в здании телецентра и не имел алиби, и тех, кому выгодна была ее смерть. Собственно говоря, мне можно было и не беспокоиться: наши списки практически совпадали. Я почти обиделась: он провел меня, как девочку, дав липовое задание, лишь бы я ему не мешала! Обидеться всерьез мне помешал его притворно-покаянный вид и не слишком тонкая лесть, с которыми он признался в обмане: