Агнец - стр. 25

Я и Леля, не сговариваясь, решили, что мы лучше других. Мы стройные, видные и, конечно же, очень умные. Поэтому просто не могли вести себя как обычные люди. Мы были особенными, не такими, как эта серая масса, и всеми силами подчеркивали это. По улице мы передвигались исключительно на высоченных каблуках и с выражением полной брезгливости к этому бренному миру и людишкам, населяющим его. Так как туфли на каблуках у меня были в единственном экземпляре, а ходить в них предполагалось каждый день, да еще и не глядя себе под ноги, мои девятисантиметровые каблуки сбивались очень быстро и становились похожи на неотесанные колышки. Мне приходилось постоянно закрашивать их черным лаком и ставить набойки.

С одеждой у меня тоже было скудновато: одни джинсы, одна юбка, десять раз перешитое платье и две кофты с катышками. Мы с Лелей частенько обменивались своими скупыми гардеробами, чтобы хоть как-то разнообразить их. Я ей давала джинсовую юбку и голубую блузку, а она мне – обтягивающие кожаные брюки. Конечно, они были не кожаные, а из дерматина, но я считала их крутыми. Мой отец жутко злился из-за этих обменов, принимая все на свой счет, и за каждую обменянную вещь я получала словесную оплеуху и какое-нибудь наказание. Какое именно, решал отец, а мама, как и положено послушной жене, во всем соглашалась. Когда отец был совсем зол, оплеухи получала мать за то, что воспитала такую непутевую дочь. Только уже наказание было не словесным. После него мать неделю замазывала лицо тональным кремом «Балет», который ничего не скрывал, а только подчеркивал сине-зеленые синяки. В такие дни мне было ее очень жаль и я ластилась к ней как котенок, но она с холодным равнодушием отталкивала меня, повторяя слова отца, что я непутевая.

«Отец с тобой слишком мягок, нужно бы ему стать построже, только тогда из тебя и выйдет толк», – говорила она. Мне кажется, она до сих пор так думает. Бог с ними. Я давно уже не считаю себя королевой, не обмениваюсь вещами и не общаюсь с Лелей. Я даже не знаю, где она сейчас живет. После того как она закончила одиннадцатый класс, ее семья переехала куда-то на север, в Мурманскую область.

Первое время мы переписывались, даже договаривались о встрече, но потом все общение стихло и полностью прекратилось. По прошествии лет, если вспоминаю Лелю, мне делается грустно: в моей жизни больше не случилось настоящей дружбы, какая была у нас. Поначалу я сильно переживала Лелино отсутствие в своей жизни, но потом началась учеба в университете, появились новые подруги, случилось знакомство с Глебом. От одного воспоминания о бывшем муже меня передергивает, вмиг портится настроение, но я беру себя в руки. Его здесь нет, он в холодной Москве – как обычно, выигрывает очередное дело.

Я спустилась по лестнице на первый этаж и из просторного вестибюля с деревянным ресепшеном и такими же панелями на стенах направилась на террасу, где накрывали столы для постояльцев. Ужин начинался в шесть часов вечера, но я специально опоздала на пятнадцать минут, будто этот ужин и впрямь был настоящим свиданием, где девушке положено немного задержаться.

Влад сидел в кресле около бара, расположенного перед двустворчатой дверью террасы, и пил кофе. На нем были лиловый джемпер (мы сегодня в одной цветовой гамме, как настоящая пара) и темные джинсы. Легкая щетина, небрежно уложенные волнистые волосы и задумчивый взгляд сделали свое дело, и мое сердце екнуло, как много лет назад, когда я впервые влюбилась. Увидев меня, он встал и сделал джентльменский комплимент моей внешности. Я же в свою очередь поинтересовалась судьбой его покалеченной ноги.