Агент «Никто» - стр. 34

– Это результат занятий с зондерфюрером Штефаном.

– И как давно вы берете у него уроки?

– Да уже дней десять.

– В таком случае вы талантливый ученик. Мне бы не удалось постичь эту премудрость и за полгода. Ну что ж, попробуем следовать вашей философии.

На следующее утро в кабинет начальника лагеря одного за другим стали вызывать отобранных накануне людей. Фурман, прекрасно владевший русским языком, общался с пленными через переводчицу, наблюдая реакцию на вопросы, пытаясь определить степень искренности и правдивости собеседников.

Кравченко, сменивший гимнастерку советского лейтенанта на мундир немецкого фельдфебеля, перелистывал личные карточки военнопленных, временами недовольно морщился, прислушиваясь к похожим один на другой, однообразным ответам.

К полудню, когда «смотрины» подошли к концу, из 32 в списке осталось восемь человек.

– Вы довольны отобранными кадрами, гауптман? – спросил у Фурмана начальник лагеря, пригласивший разведку пообедать.

– А вы? – Фурман переадресовал вопрос Кравченко.

– Нет, – коротко ответил фельдфебель, чем несколько удивил сидящих за столом. – Из восьми только двое внушают какое-то доверие. Остальные при первой возможности побегут сдаваться в НКВД.

– Кого берут в плен, черт возьми?! Некачественный товар! Невозможно работать! Надо написать докладную записку Кейтелю, пусть издаст специальную директиву, обязывающую наши передовые части фильтровать личный состав Красной Армии перед началом каждой операции, исключая дураков, трусов и преданных Сталину, – громко произнес Фурман, и все расхохотались.

Конец ознакомительного фрагмента.