Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах - стр. 79
– Нет, не могу, – отказался наотрез Саша. – Твой батя меня повесит, если узнает.
– Тогда вообще не приезжай! – обозлился на него Гешка. – И передай моему бате, что я никого не хочу видеть, понял? Если привезешь опять эту дурацкую жратву, все выброшу в сортир!
– Придурок, – буркнул Саша, сел в «Волгу» и уехал.
Гешка позвонил Тамарке. Услышав ее голос, он невнятно спросил, до которого часа работает прачечная. Тамарка не узнала его, зло фыркнула: «Номер аккуратней набирай, чайник!» – и положила трубку. Второй раз он позвонил поздно вечером. Трубку поднял отец.
– Откуда мне знать, где ее носит! – ответил он, когда Гешка поинтересовался, где Тамара. – А кто ее спрашивает?
Гешка ответил: «Фарцовщик».
Утром он звонил опять.
– Это снова ты, фарцовщик? – с легкой иронией спрашивал его Тамаркин отец. – Передать что?
– Пусть позвонит, – и Гешка продиктовал телефон.
До трех ночи Гешка кидал с дивана грецкие орехи в старую отцовскую папаху. Голубенький телефон, замаскированный между книг, казался слепым из-за отсутствия на нем цифрового диска. Гешка знал, что этот телефон напрямую связан с АТС Главного управления кадров. «А что я ему хочу сказать?» – думал Гешка, запуская очередной орех в папаху.
Он сел у камина, положил блокнот с позывными коммутаторов на колени, стал перелистывать. Вот она, цепочка совсем не связанных по смыслу слов: «Лаванда» – «Опера» – «Каньон»… В конце цепочки фамилия – Кочин. «Наверное, отсюда отец и звонил мне», – подумал Гешка.
Он прокашлялся, подержал руку на трубке с минуту, успокаивая дыхание. Затем рывком поднял ее и прижал к уху. Через минуту заспанный женский голос ответил:
– «Лаванда»! Говорите!
– Это генерал Ростовцев, – низким тенором сказал Гешка. – Мне срочно нужна «Опера».
– Соединяю…
Дорога открылась. Гешка вместе с телефоном, камином, дачей мчался со скоростью света далеко-далеко на юг, в Афган.
– «Опера»! Это генерал Ростовцев. Мне «Каньон»!
– Соединяю…
– Соединяю…
– Соединяю…
Из этих звеньев строился невиданной длины мост. Его строили неизвестные Гешке люди, и каждый отвечал только за свой участок. Поэтому никто, кроме главного комбинатора – Гешки, не знал, куда, к кому тянут этот исполин.
Женские голоса закончились, начались мужские. Они были где-то очень далеко, оттого звучали приглушенно.
– Говорите? – вмешивались ближние женщины.
– Да! Да! – кричал Гешка, боясь, что кто-нибудь из связисток спросонок выдернет штекер из гнезда и эта хрупкая невидимая нить оборвется раньше времени.
Наконец ответил позывной полка. Стискивая вспотевшей рукой трубку, Гешка прокричал:
– Мне подполковника Кочина! Модуль!
Коммутаторщик не торопился выполнять просьбу.
– Кто спрашивает?
– Генерал Ростовцев, – отработанной интонацией ответил Гешка и добавил: – Из Москвы!
– Вызываю, – устало ответил солдат.
– Говорите! – воткнулись любопытные голоса.
– Слушаю, – раздался между ними голос Кочина, будто командир полка был в окружении телефонисток.
Слишком родным и близким показался Гешке этот голос. Настолько близким, будто Кочин стоял рядом и смотрел в Гешкины глаза. «Это я, ваш сын», – хотел произнести Гешка, но горло вдруг свело судорогой. Гешка не выдержал, опустил трубку на телефон, прижал ее покрепче, закрываясь от Кочина тысячами километров, горами, песками, туманами, стенами отцовской дачи…