Афанасий Никитин: Время сильных людей - стр. 31
Галера, обходя тонущий остов, пошла собирать что получше сохранилось и вытаскивать своих, а может, и топить русичей. В отместку.
Купец погрозил кулаком ей вслед, сплюнул со злости и стал безразлично смотреть, как плевок растворяется в темной воде, которая медленно, но неумолимо приближалась к его сапогам. Вздохнул. А ведь и вечер уже. Сколько ж эта катавасия длилась, что смеркаться начало?
– Эй, Афоня, ты? – донеслось вполголоса.
– Я, – ответил он так же тихо, вертя головой и пытаясь отыскать источник звука.
– Тонуть вместе со стругом собрался?
– Мишка? – узнал Афанасий. – Ты где?
– Где-где… В воде.
– Мишка! Живой! – обрадовался купец, наконец углядев над водой голову друга.
– А чего мне сделается-то? И не в таких передрягах выживали. Ладно, прыгай давай, пока эта лохань не утонула совсем и нас с собой не утащила, да к берегу поплыли. Я там наших человек восемь собрал. Сидят в кустах, обсыхают, да и нам не грех.
– А остальные?
– Про остальных не знаю, может, вылезли дальше по течению, может, погаными полонены, а может… Слушай, ныряй уже да поплыли, на берегу поговорим.
– Да я это… Не могу.
– Что не могешь? Нырять? – удивился Мишка, он-то чувствовал себя в воде как черноморская дельфин-рыба.
– Нырять могу. Плаваю как топор, – покачал головой Афанасий.
– Так доску какую оторви, вон их вокруг сколько.
– Да я это…
– Воды боишься? Ох, огорчение! – вздохнул Михаил. – Так вода тебе уже, почитай, по колено. Как до пояса дойдет, толкайся вперед, будто на бабу прыгаешь, да знай руками и ногами по воде, да не колоти, а как собака, под себя греби. А я тебя под пузо поддерживать буду. Враз научишься.
– Да я это…
– Афоня, у тебя дома мать, сестры на выданье, долги. Да не кому-нибудь, а князю самому. Если ты тут утонешь, думаешь, он им простит?
– Ну, я…
– Сигай, говорю! – рявкнул Михаил.
Афанасий со всей дури оттолкнулся от ушедшего на аршин под воду борта и замолотил руками что было сил.
– Тише, тише, под себя загребай, – увещевал над ухом голос Михаила. – Держу я тебя. Чуешь?
Почувствовав руку Михаила, купец поплыл спокойнее. Дыхание выровнялось. Руки и ноги сами нашли нужный ритм. Тело, чуть не задубевшее поначалу, начало согреваться. Кровь веселее побежала по жилам. Он даже начал чувствовать в плаваньи некоторое удовольствие.
– Вот и молодец, сам почти плывешь, – похвалил Михаил. – Теперь я тебя отпускаю.
Афанасий понял, что остался с водой один на один. Накатила паника. Бездна под ногами разверзлась, и оттуда волной хлынул темный страх. Он заорал, забился в тисках сковывающего его страха и камнем пошел на дно.
До дна оказалось не больше чем пол-аршина. Извалявшись в грязи и вдоволь нахлебавшись тины, Афанасий вскочил на ноги и чуть не с кулаками бросился на стоявшего рядом Михаила. Тот уперся ладонями в грудь наседающему купцу.
– Тише! Тише ты, медведь, покалечишь, – выдавил он сквозь душивший его смех.
– Да как ты мог? А еще друг называется! – рычал Афанасий.
– Всех так плавать учат, – смеялся Михаил. – И ты, вон, научился. Спасибо должен мне сказать, а не в драку.
– Да какое спасибо?! Я чуть не утоп. А тут курице по колено. Обидно.
– То да, – наконец успокоился Михаил. – Но допрежь того саженей тридцать сам проплыл, я тебя поддерживать еще на полдороге бросил.
– Ах ты ж… – снова начал яриться Афанасий, но остыл, успокоился. – Это, говоришь, сам я саженей тридцать проплыл?